Зло умеет ждать
Шрифт:
Прозвенел звонок. Мы быстро расселись по местам, напряженно прислушиваясь, когда же раздадутся шаги приближающейся к классу биологички. Но вместо грозной Натальи Александровны в класс вбежала растрепанная и, как всегда, опоздавшая Панкратова.
— Наталья Александровна заболела! — Ее слова перекрыл восторженный рев. Татьяна громко хлопнула ладонью по столу и, когда шум немного утих, добавила: — Ее будет замещать какой-то мужчина.
За дверью послышались уверенные шаги, и едва Панкратова успела юркнуть на свое место, в кабинет биологии вошел тот,
— Здравствуйте! Я ваш новый преподаватель биологии, Александр Вла…
— О! — раздалось в третьем ряду, и потерявшая сознание Ханова начала медленно сползать со стула.
В бесцветных глазах Кровавого Алекса отразилось изумление. Он зорко осмотрел класс и негромко произнес:
— О, старые знакомые… Какая приятная неожиданность!
Никто, кроме меня и Панкратовой, не обратил внимания на реплику нового учителя. Всех занимала упавшая в обморок Ханова. Через минуту-другую она шевельнулась, застонала и открыла глаза.
Я подняла руку:
— Александр Владимирович, можно я провожу Ханову в медпункт?
Он не возражал. Подхватив Ханову под руку, я вывела ее из класса.
— Охотник пришел за мной, — прошептала она.
— Вряд ли, Жанна. Алекс сам удивился, когда увидел нас.
— Нет! Он сожжет меня вместе со школой!
Ханова зарыдала. Успокаивая ее, я думала о том, каким ветром занесло в нашу школу охотника на вампиров. Он оказался здесь не случайно, но вряд ли стал бы изображать школьного учителя только ради того, чтобы разделаться с Хановой. Скорее всего, Кровавый Алекс преследовал иные, неизвестные нам цели…
Не отличавшаяся оригинальностью Нина Даниловна начала год с сочинения на тему: «Как я провел лето». Впрочем, прежде чем ученики взялись за перо, Нина Даниловна неожиданно для всех «наехала» на свою любимицу Ханову:
— Ханова! — резко выкрикнула учительница.
Жанна побелела и с испугом подняла глаза на Нину Даниловну.
— Ханова, встань! На кого ты похожа?! У нас школа, а не публичный дом! Завтра же приведи волосы в порядок, иначе я буду говорить с твоими родителями!
Сидевшая передо мной Ханова опустилась на место и сжала голову руками. Время приближалось к середине урока, и, перестав обращать внимание на происходящее, я вплотную занялась сочинением. Строки ровно ложились на бумагу, работа спорилась, но вдруг что-то неожиданно впилось мне в запястье. Отмахнувшись, я продолжала писать, однако, когда невидимое насекомое вновь атаковало руку, мне не удалось сдержать испуганного восклицания.
— Акулиничева!
— Я уколола палец, Нина Даниловна.
Я перевернула страницу и с удивлением посмотрела в тетрадь — страница была испачкана пятнышками крови. Три крошечные ранки на запястье припухли и кровоточили. Еще две красовались на указательном пальце. Разглядывая алые капли в тетрадке, я задумалась, переписать ли заново испорченную страницу или попробовать стереть красные пятнышки ластиком.
У школьных ворот меня окликнула
— Светочка, у меня к тебе просьба. Можно сказать, вопрос жизни и смерти.
— Что случилось?
— Ты такая способная, талантливая! Прошу тебя, нарисуй портрет Кристиана, ведь у меня нет ни одной его фотографии.
Мне не надо было объяснять, что означает ее просьба. Когда Панкратова увлекалась очередным киноактером, она собирала все фильмы с его участием, разыскивала журнальные интервью и на вполне сносном английском строчила письма в фан-клубы. При этом она говорила, что ее жизнь разбита, вздыхала, переживала, но чувствовала себя вполне счастливой. Теперь на месте актера оказался такой же далекий, недосягаемый вампир, чья недоступность вполне устраивала Татьяну. Я хотела признаться, что сама постоянно набрасываю на каждом клочке бумаги профиль Кристиана, но почему-то промолчала.
— Так как же, Светлана? — прервала мои раздумья Таня.
— Знаешь, это не так-то просто. Мы виделись мельком, в полутьме, и вообще мне плохо удаются портреты!
— Светочка, миленькая, постарайся. Я должна видеть его, я не могу без него жить!
— Тань, вспомни, о скольких «звездах» ты говорила то же самое.
— Ах, не сравнивай! То были мимолетные увлечения, а это моя первая и последняя любовь!
— Пойми, Кристиан — вампир, — шагая по сонным улочкам города, убеждала я Панкратову. — Знаешь, мне самой его жалко, но… Он — вампир, и этим сказано все!
— Недавно я поняла, что если Кристиан умрет, я погибну от тоски. Мы должны быть вместе! Ради любви я готова пожертвовать всем, стать такой, как он. — Светлые глаза Панкратовой заблестели, по щеке катилась крупная слеза. — Я хочу разделить его судьбу. Мы уйдем в темноту, будем вечно страдать и вечно любить…
Тем временем мы подошли к перекрестку, где наши пути должны были разойтись. Прощаясь, Панкратова взяла меня за руку:
— Ты нарисуешь портрет Кристиана?
— Попробую.
Придя домой и отложив в сторону невыученные уроки, я приколола к мольберту чистый лист бумаги и сосредоточилась, воскрешая в памяти образ Кристиана.
Первая четверть проходила тихо и незаметно, пока не произошло событие, в один миг вернувшее меня в мир нереальных и кошмарных событий этого лета. Как-то раз я возвращалась из художественной школы. Моросил мелкий дождик, под ногами блестели лужи, а ремень этюдника чувствительно оттягивал плечо. За спиной уже минут пять звучали размеренные шаги. Вообще в этом не было ничего удивительного — я шла по многолюдной, пересекавшей центр города Кутузовской улице. Настораживало лишь то, что шедший позади человек не отставал и не обгонял меня. Я заторопилась вперед — преследователь также ускорил шаг.