Шрифт:
АВТОР: РОМАН КОЛЫМАЖНОВ
РОМАН "ЗЛО ВО БЛАГО"
ГЛАВА 1
Над Степью стоял густой от испарений воздух. Из чудом сохранившегося "Патэ" скрипя и шипя вылетали:
"...Cause this is thriller, thriller night.
There ain"t no second chance against the thing with forty eyes.
You know it"s thriller, thriller night.
You"re fighting for your life inside of killer, thriller tonight".
Эхом забытого прошлого,
Мчась вместе с повозкой, запряженной резвой двойкой кэмхорнов, мелодия умирающего мира стелилась по дороге, ведущей из Каавула в сторону Свистящих Скал. От приближающегося к зениту солнца, на серой складчатой коже животных начали проступать капельки пота, на которые тут же садилась пыль. Пока жилистые длинные ноги ловко перешагивали все неровности тракта, саму повозку изрядно трясло. На очередной кочке повозка вместе со всем содержимым подлетела чуть больше прежнего. "Патэ" покосился на бок, игла окончательно слетела с пластинки и аппарат противно зашипел.
– Вот же ж! Эол!? ЭэээОооооЛ!!!! Да выруби ты уже свою занудятину!
– Хэм управляющий кэмхорнами, быстро обернулся назад и посмотрел на старика в повозке. Старик лежал в куче сена на противоположной от "Патэ" краю, задумчиво смотрел куда-то вдаль, совершенно не реагируя на мерзкий звук и крики напарника.
– Эол!
– Чего?
– отозвался наконец старик.
– Через плечоооо...
– съязвил Хэм.
– Сейчас! Сейчас!
– Эол закряхтел и стараясь держать равновесие поднялся на корточки. Шатаясь, прополз к "Патэ". Что-то не спеша сделал с аппаратом. Раздражающее шипение тут же исчезло. От наступившей тишины в ушах стало немного больно. Сонно чавкающий хряк рядом с музыкальным механизмом даже взвизгнул от удивления. Кэмхорны дернулись, недовольно зафырчали и замотали кожистыми гривами, но быстро успокоились. Хряк, продолжил как ни в чем не бывало причмокивать соломой.
– Ну, тише!
– Хэм легонько потянул вожжи успокаивая животных.
– Ну... тише! Не обращайте внимания на старого дурака.
– Дурак дурака вздумал поучать. Отлично! Сам вон с животными разговаривает, а на старика всё скидывает. Это, между прочим, ИСКУССТВО, а не "занудятина". Мы - люди, когда-то именно искусством от животных и отличались.
– А сейчас ты, значит, от животных не отличаешься, старик?
– пробурчал Хэм, глядя поверх кэмхорнов.
– Хотя на тебя посмотришь, и верно в целом!
– Ты б лучше старика послушал. Я всё таки на свете больше твоего прожил. Кое-что знаю. Много чего своими глаза видел. Я хоть и мальчишкой совсем ещё был, а помню. Раньше много чего было: музыка была, картины, здания под самое небо, и ездили не на этих чудовищах "кожа да кости", а на машинах.
– Если энто всё было таким же как твой "Патэ"- перебил старика Хэм, - то я лучше к зверям ближе буду. По мне, так лучше скрип колес всю дорогу слушать, чем обрывки потуг неизвестного мне мужика! Может раньше и много чаво было, да только я об этом ничего не знаю. Твоё искусство, Эол - хлам и мусор, бесполезные вещи, котором место в помойной яме. Какой мне с твоих песен прок? Толку от них как от свиного говна.
– А тебе бы всё толк был да прок!? Это ж тебе не мотыга. От искусства удовольствие получать надо...
– Вон то-то я и думаю, что это тебя так перекосило? Знать буду теперь, так удовольствие выглядит. Хээээ.
–
– Тьфу ты... Да чтоб тебя!
– старик замотал свой аппарат в мешковину и перелез к
– Я же тебе сколько раз говорил. Нам - людям - это природой дано, создавать что-то не только для того, чтобы выживать. Что-то что остается в веках и рассказывает о нравах, о морали, о...
– старика тяжело вздохнул, эта тема его явно беспокоила.
– Вот, смотри! Эту пластинку я у Маркса выменял. Он уже её выкидывать собирался. А я её сохраню. Может всё же такие балбесы, как ты, поймут ценность искусства. Это ж какой клад! Ты ж сам видел какой там год на бумаге. 1982! А у меня старее 2000-х ничего нет!
– Говорю тебе! Это мусор...
– упорствовал Хэм.
– Может и мусор, хрен с тобой. А я так думаю: раз раньше это всё было, значит в этом ТОЛК был. Мне кажется раньше не глупые люди жили, и если мы хотя бы чуть-чуть вернем из прежних времен, то может и жизнь наша наладится...
– старик улетал в размышления и мечтания, как это часто бывало с ним. В последнее время, когда часто стала болеть спина, он всё вспоминал о двухъярусной кровати стоявшей в его с братом детской.
– А ты Хэм, думай, как знаешь...
– старик демонстративно отвернулся и молча уставился куда-то вдаль над серыми головами кэмхорнов.
Не было большой разницы в какую сторону смотреть. Во все четыре, восемь, да хоть шестнадцать сторон, до самого горизонта тянулось желто-оранжевые полотно песчаных дюн. Волнистое полотно изредка разорванное острыми скальными возвышениями. Вокруг тракта, который шёл по плоской каменной гряде, тут и там торчали потрескавшиеся столбы - стволы давно высохших деревьев. Давным давно, в воспоминаниях старика, они стояли утопая в зелени. У подъездов к ному и вокруг него таких столбов уже не осталось. Как не трудно догадаться, причина для их исчезновения лишь одна. Дерево - удобный и дешевый материал для строительства. Особенно хорошо оно подходит для бедняцких лачуг, которые постоянно заносит песчаными дюнами. Раз в несколько сезонов лачуги приходится выстраивать заново, доставая что-то из завалов если повезет.
Чем дальше от Каавула, местоположение которого теперь можно было определить лишь по еле заметной струйки дыма от крематория, тем больше столбов. В некоторых местах их скопления даже походили на лес. Здесь на тракте столбы остаются постоянными спутниками всех, кто едет в сторону Свистящих Скал или Аин-Восорского перехода. Молчаливые свидетели степных историй, один из тысячи надгробных памятников прежнему миру.
– Эол, постой-ка, - спохватился Хэм, - что значит выменял у Маркса? Ты случаем наши выручки не пустил на мусор?
– Ой... это... не пустил, не переживай...
– старик, тяжело вздохнув, медленно опустил взгляд на колени. Он прожил долгую жизнь, но некоторые вещи для него продолжали быть загадкой. Все никак ему не давалось осознание меркантильности людей в, казалось бы, простых истинных вещах. Сохранить память о себе уже много лет ничего не значило для окружающих его людей. Выжить - вот единственная ценность. Но когда мир вроде, как ему казалось, снова встал на ноги, появились номы. Они подарили новые законы и частицу порядка. Но не смотря на это основная часть человечества застыла в невежестве. Не просто для него было понять. Всем на свете наплевать на то что было до и что будет после. Но не ему. Это доказывала его скромная коллекция пластинок, книг и других, якобы совершенно бесполезных вещей, включая разбитый планшет с яблоком на одной из сторон. Музей былого. Все эти вещи... Для всех они были лишь мусором! Для него - страницами истории, вещами, которые оставили лишь тень прекрасного мира. Зачем за это платить? А за что же нужно платить: за женщин, за выпивку, за новую телегу? Старик чувствовал себя сумасшедшим. Пусть так. И Хэм та мужик нормальный, не за что его винить, но от этого печалиться старик не переставал. Люди платили за всё, кроме памяти и попытки вернуться в лучшие времена.