Шрифт:
Не вслух
Мать лишь спиной:
«Мне всё равно…»
Отец махнул:
«Гордиться нечем…»
Ты, взяв меня у них,
Сказал:
«Мой «материал»!..
…Забудь о свете!»
Закрою уши, рот, глаза,
Спущусь в подвал…
И что? Ответь мне!
Как позабыть тот свет,
Ведь он,
Внутри меня
Так ярко светит!
Глава первая
Несмотря на предновогодние суровые, декабрьские морозы, которые ежегодно сопряжены здесь с ураганными ветрами, в хате было тепло и уютно.
Он подошел сзади, когда, после нехитрого обеда, она в огромном, алюминиевом тазу перемывала посуду. Нежно обняв жену и, прикоснувшись губами к, так всегда сводившим его с ума, завиткам на её шее, немного взволнованно прошептал:
– Тонюшка, хочешь ещё ребятёнка? Давай Милочке подарим братика… ну… или сестрёнку.
Она повернула к нему своё прекрасное, светящееся счастьем, лицо. На нем играла улыбка, обнажающая идеально-ровные, жемчужные зубы. Её щёки застенчиво зарумянились, но чарующие, зелёные глаза озорно и влажно блеснули.
– Колька, проказник, пусти. Мамка увидит… совестно – притворно вырываясь, проговорила она, и отмахнулась от мужа белоснежной косынкой. Косынка только что слетела с головы девушки, распустив её роскошные, каштановые волосы.
Мужчина, с обожанием любуясь своей Тонюшкой, подумал: «Как же мне повезло, первая красавица совхоза и моя… моя любимая! Едва исполнилось девятнадцать, родила мне дочку… Да, надо Людмилке родного человечка. Вместе им будет куда веселее… да, и нам счастье, а батьке с матушкой отрада сердца на старости лет». И, заразившись смущенным весельем, залившейся колокольчиком, жены, он ещё крепче прижал к себе молодое тело супруги… Его губы нежно прикоснулись к её губам…
1999 год
…Фу-у, чё за хрень?.. Приснится же… Что за отстойно-сопливая муть лезет в мою простреленную навылет голову? И опять про мою бабку… Чёрт! Прав клоун-Фоменко: «Тревожен и краток сон алкоголика». Третья бутылка «девятки» была вчера излишне употреблена, тем более натощак! Диета, мать её так! Не естси деффке, так пьётьси.
А вообще, многоразовые трагические любовные истории моей прародительницы меня никогда не колыхали, тем более не вдохновляли. Да и родного деда я видела только на черно-белой, потертой фотографии. Но, к сожалению, для сородичей, его вид на меня не произвел, ну никакого маломальски значимого (хотя бы для приличия) впечатления.
Он ушел безвременно, но не геройски. Тридцать лет. Перитонит. А у единственного районного хирурга как раз дочь родилась, и он под «мухой» отложил «так себе» срочную операцию на завтра. Вот как-то так. И если у моей тётки, которой насчитывалось в момент смерти деда четыре года, ещё теплятся о нем хоть какие-то воспоминания, то у моей матери только одно, но как она утверждает невероятно счастливое. Двухлетняя кроха, взлетает в воздух, захлебываясь радостным смехом, а папа, каждый раз поймав своё чадо, целует дочь то в нос, то в лоб, то в щеку и сам при этом также заливается раскатистым, громким смехом…
Ладно,
Ё-прст, шестой час… и, чёт, сон напрочь отшибло. Ладно, пойду покурякаю, да кофия хлебну. Может моя «ненаглядная совесть», то есть Женька, не проснется и не начнет в его любимом, драматическом образе Ивана Грозного мне мораль читать. Ну типа, как быть хорошей девочкой, а вернее «леди», без вредных привычек и замашек. Хотя чё? Скажу, что наш дядя Толя-алкоголя опять ухрюканный надымил своей «примой» на кухне, а я провоняла…
Да-а уж, в растлении малолетки, то есть меня семнадцатилетней «дивы», наша коммуналка-общежитие играет нормальную такую шито-крытую роль. А эту роль, действительно, необходимо отыгрывать перед «светочем» моих очей, так как он всё не оставляет надежды воспитать из меня цивилизованного, и, так сказать, перспективно-культурного индивидуума. Господи, и из кого? Из меня! Морально разложившейся гулёны, начинающей алкоголички и, не только табако, куришки… Э-эх, да я, кажись, туговата… всё в «лес» смотрю…
…Ну вот! Бли-и-ин, ну Толян!.. Опять вывернуло нехитрым закусоном моего великовозрастного другана под один из столов на нашей общей кухоньке. И как этот циркач умудряется выделывать свои эквилибры? То под свою кровать наделает, то, как сейчас, далеко под стол. Всё-таки зелёный змий скручивает Толясика не по-детски в такие моменты. Ну да Бог с ним, с кем не бывает? Щас закурю, вонь разгоню…
Итак, общага-то у нас обыкновенная, занимающая весь первый этаж обычного дома. Шесть каморок, общая кухня, душ, прачечная и два туалета. Правда, один толчок самовольно прихватизирован, под замок, Мариной – сукой-интеллигенткой в первом поколении и её малочисленной семейкой, состоящей из шестилетней дочери и мужа под названием Серёжа.
Ладно, начну по порядку. В норе номер «раз» живет баба Надя, особа лет шестидесяти пяти или семи. Хотя, чаго уж там расшаркиваться?.. Это не «особа», а наипротивнейшая старуха, с вечно осуждающим взглядом и мерзкими занудными наставлениями… Но может это только для меня, «малолетней соплячки», у неё постоянно наготове вечно заряженный арсенал тяжелой артиллерии про то «как раньше всё было хорошо» и «как теперь стало ай-яй-яшечки», благодаря как раз вот таким вот выродкам, как я?
Впрочем, чего это я так сразу и грустно о ней начала? Случаются же и удивительные «весчи» с бабой Надей. Это когда глаза нашей мудмозелины загораются девичьим счастием. Происходит сие чудо только раз в месяц, в день посещения её одним старпёром, ой, то есть, видимо ещё, «снайпером»! Что умиляет, «снайпер» всегда прибывает строго при своем несменном джентльменском наборе: жидкие цветочки, клюквянка и баян.
Баба Надя тоже не разнообразничает. С самого утра моцион – скворчат окорочка на противне, и она вся такая искупано-розовая (на целых два с половиной года помолодевшая), порхает по нашему «дворцу» в приподнятом настроении.
Правда, нам не повезло быть соседями через стенку от этой престарелой «Лолиты». Так как после нескольких романсов под гармошку и под непонятные тошнотворные старческие ритмичные звуки, доносящиеся через картонную стенку, я опять задаюсь двумя риторическими вопросами: «А что в таком возрасте и в ТАКОМ виде тоже сношаются?!» и «Не фига себе! Так наша личная жизнь ей точно также отчетливо слышна?!» Тогда не удивительно, что бабулю бесит только один мой «вызывающе-наглый вид!»… Видимо, приличные девочки должны «этим» заниматься, как она двенадцать раз в год, а не в день!