Зло

Максимов Сергей Васильевич

Его веки пару раз сомкнулись, попытавшись прогнать ржавую пелену. Туман не дрогнул, продолжив закрывать часть обзора. Тягучие мысли медленно наполняли разум. Мозг все — таки начал отходить от забвения и сподобился родить так долго ускользавшую от Киллиана истину: пелена перед его глазами не была чем — то мифическим или потусторонним, все было гораздо прозаичнее — запекшаяся кровь мутной кляксой застыла на забрале брони и мешала курсанту получше разглядеть все детали космической баталии. Покрытие забрала, пожиравшее любые посторонние предметы, затруднявшие обзор обладателя брони, приказало долго жить вместе с остальными системами интеллектуальной защиты. Окно телеметрии и прицел пропали с внутренней стороны лицевого щитка и не желали появляться,

игнорируя мысленные команды Киллиана.

Курсант попытался вызвать других членов их горе — отряда по рации, но не смог выдавить из себя и слова — речевой аппарат юноши пал жертвой паралича. В кибер выходить было опасно, а значит, Сивар мог рассчитывать только на свои невеликие силы, которых в данный момент хватало лишь на то, чтобы крутить глазами.

Картина перед его лицом начала меняться. Люминесцентные потолочные панели — судя по слабой пульсации, отдававшие последние крохи запасенной в них энергии — скрыли от мечущегося взгляда курсанта расцветавшее все новыми, совсем не мирными красками небо. Все время, прошедшее с момента выхода из небытия, паралич мешал Киллиану понять, что его тащат по земле. Легкая искра боли пронзила живот. Где — то в глубинах его организма поднималась волна чувств. Медленно и неуклонно поток ощущений, порожденный неизвестным импульсом, возвращал тело к жизни. Вместе с чувствительностью пришла и боль. Звенящая, тысячью игл впивавшаяся в разум, она кричала о ранении, которое затронуло низ живота и бедро. Мышцы начинали слушаться.

Многоголосый вой боли моментально стих и умчался в глубины сознания, стоило Киллиану чуть приподнять голову. Тело курсанта оцепенело, забыв о ранах. Страх — лучшее обезболивающее. Его взгляд уперся в металлическую спину механоида, который и тащил его все это время. Чужой отпустил ногу Сивара и развернулся. Темно зеленые пластины брони сменились треугольной мордой. Небольшие дышла в районе шеи с шумом втянули воздух. Желтые окуляры кибернетических глаз слегка подрагивали. Корд приблизил голову Сивара к себе, сдернул монокристалл забрала, обнажив лицо курсанта, и заговорил. Генератор речи перевел треск чужого на язык людей. Перевод был настолько хорош, что Сивар смог различить нотки иронии, проскочившие в речи инопланетянина. Корд задал всего один вопрос:

— Пообщаемся?

Чужой легко, как букашку, подхватил Сивара и усадил в металлическое кресло. Курсант, словно кролик, попавший в гипнотические силки змеи, не мог отвести взгляд в сторону, а вот другие органы его чувств начинали бить тревогу. Мерзкий запах разложения пронизывал все окружающее пространство, порождая самые немыслимые гипотезы своего происхождения. Желудок курсанта первым понял источник миазмов, заставив все свое содержимое вырваться наружу. Сивара вырвало. Отдышавшись, он все — таки смог оторвать взгляд от невозмутимой морды механоида. Все еще замутненный разум просто отказывался верить картинке, посылаемой глазами в мозг. Спортзал, в который корд приволок Сивара, был завален изуродованными телами. Беговые дорожки и расстеленные вдоль стен зала маты покрылись кровью и расчлененными останками курсантов и учителей. Рядом с входной дверью зияла огромная дыра — след прямого попадания ракеты. Куски арматуры торчали из бетона, а на них, словно на вертела, было насажено несколько человеческих голов. Бездыханные лица людей, как в каком — то жутком калейдоскопе, мелькали перед взглядом юноши. Холодный пот пропитал одежду. Страх лютой стужей сковал разум. Колени начали нервно подрагивать.

Корд, словно безумный коллекционер, которого распирало от гордости за разнообразие собранных им экспонатов, обвел спортзал кибернетической дланью:

— Нравится? — Имитатор речи вновь сработал безукоризненно и передал легкий смешок, последовавший за фразой чужого, будто тот и вправду умел смеяться. Эти обезумевшие киборги не так уж отличались от людей, как могло показаться на первый взгляд. Бесстрастная оболочка чужих была наполнена эмоциями. Эмоциями, которые

до боли были похожи на людские. Киллиан ещё раз обвел взглядом заполненный трупами зал. Десятки, если не сотни мертвых глаз следили за ним, стыдливо завидуя его жизни. Полосы запекшейся крови мазками смерти раскрасили бежевые стены. Что — что, а уж кровожадность кордов точно была под стать человеческой. Да и ненавидеть они умели почти как люди…

Сивар собрал остатки слюны из пересохшего рта и плюнул в сторону механоида. Даже этот — совсем не смертельный — "выстрел" у курсанта не вышел, не долетев до корда добрые пол метра. Киборг вздернул одну из передних конечностей и вонзил ее металлическое окончание в ногу человека. Блестящее острие вошло в плоть чуть выше раны, которая уже имелась на теле Киллиана. Болевой импульс ворвался в сознание курсанта, взбудоражил все его естество, заставив выгнуться в немыслимой корче, и так же стремительно улетучился.

— Будешь капризничать, я перестанут вводить обезболивающее, — корд убрал лапу от ноги человека, — нам нужны сведения о расположении хранилища номер 37. Мы знаем, что оно где — то в системе, но все базы данных ваши предусмотрительные начальники уничтожили. Да и не было в них, я думаю, нужных нам сведений. Вы, людишки, изворотливые. Даже от нантосов придумали защиту. Наши бесплотные друзья негодуют. Как это у вас называется? — Механоид выдавил из себя очередную порцию треска, но на этот раз переводчик не сразу смог подобрать человеческий аналог произнесенного чужим звука, заставив того на мгновение замолчать.

— Мемор, — лингвистический помощник киборга все же сумел подобрать слово, и чужой продолжил речь, — Так люди называют таких, как ты? Спрятали у себя в мозгах то, что нельзя хранить в киберсферах? Находчивое мясо…

Сивар продолжал молчать, не обращая внимания на слова инопланетянина. Как бы не было велико его желание выжить, годы Выживания научили людей быть верными. Все знали о предателях, которые ядовитыми метастазами проявились на теле человечества в первые годы после атаки чужих. Экипажи сотен кораблей торговали своей преданностью, обеспечивая себе тепленькое место под чужим солнцем. Именно из — за них, а не гнева других рас, внезапно напавших на Содружество, человечество было как — никогда близко к уничтожению. Именно из — за них люди понесли утрату, которую уже никогда не смогут восполнить…

Киллиан был уверен, что не повторит их путь. Курсант принялся подбирали образы ментальной команды, которую учителя так долго встраивали в его сознание. Он не мог заставить свое сердце остановиться, но был и другой выход…

— Ах да, чуть не забыл, — чужой отошел от Сивара и вернулся, волоча грузное, рассеченное у самого основания живота почти пополам тело. — Мне тут кое — что рассказали…

Механоид развернул голову трупа, до того смотревшую от Киллиана, и курсант опознал в мертвеце своего наставника — майора Де ла Руссо. Лысый череп и рыжая бородка, выделявшие из толпы начальника гарнизона при жизни, оставили его изуродованное тело узнаваемым даже после смерти. Сивар сжал зубы и отвел взгляд от покойного наставника курсантов. Бесчисленное количество раз Де ла Руссо проводил с ним индивидуальные занятия, дабы внести в модифицированный мозг Киллиана хотя бы базовый набор установок. Именно они сейчас могли спасти тайну, так кропотливо запрятанную в разуме мемора.

— Гамильтон — Оранжевый — Пси — Гамма–2346–Ореол, — речевой имитатор чужого выдал эту фразу скороговоркой, которая, как бич, ударила по сознанию Сивара. Память курсанта закипела. Массивы данных, хранившиеся в модифицированном мозге Киллиана, но неведомые даже ему самому, подчинились команде корда и начали встраиваться в перманентную память. Теперь он знал. Теперь он видел. Все, что было нужно чужому, что так тщательно прятали видоизмененные нейросвязи его лимбической системы, всплыло наружу. Единственной преградой, отделявшей корда от заветной информации, стал болевой порог курсанта, который чужой без труда преодолеет.