Злобные чугунные небеса

Кук Глен Чарльз

Оказалось, что мы штурмуем крепость, которую враг воздвиг с целью допросить пленника или для того, чтобы предоставить возможность пострадавшим товарищам по оружию немного прийти в себя. Короче, по ту сторону вражеского убежища высилась еще одна стена. Эта стена, казалось, была сложена из кирпича – но кирпича полупрозрачного. Во всяком случае, с того места, откуда я смотрел.

Сердце упало куда-то в район желудка – супостаты нас заметили.

В этот миг я краем глаза уловил какое-то движение. Такие образы возникают обычно в те моменты, когда ваши алкогольные фантазии

разгуливаются вовсю. Но сейчас я был трезв, как стеклышко, и это были вовсе не фантазии. Все, что я наблюдал, происходило наяву. Но вглядеться как следует я просто не успел. На краткий миг я увидел серебристых эльфов и Кипа с заклеенным лентой ртом. Паленая, наверное, сумела услышать, как парень звал меня из-под этой заклейки.

Она пыталась нам это сказать, но мы, увы, к ней не прислушались.

Один из серебристых эльфов поднял руку.

Я отскочил, но, боюсь, недостаточно быстро.

Я опять не почувствовал, как на меня опустилась тьма.

15

Придя в себя, я первым делом увидел Морли Дотса. Низко склонившись надо мной, темный эльф сказал:

– Ну и представление ты учиняешь, Гаррет! Отпадаешь по второму разу. А ведь солнце еще высоко. – Он покрутил головой, а я попытался подняться. – Ну хорошо, я понимаю, здесь ты прошел сквозь стену. Но как ты ухитрился схлопотать по тыкве в тихом уютном переходе? Не понимаю. Стареешь, Гаррет, стареешь.

– О боги! Моя голова! Не знаю, что они со мной сделали, но я начинаю серьезно размышлять, не стоит ли вообще покончить с алкоголем.

– Неужели ты намерен отказаться от пива, Гаррет? Только не обманывай обманщика, обманщик!

– Я сказал «алкоголь», ничтожный бабник! А пиво есть не что иное, как священный эликсир. Тот, кто отказывается от пива, рискует бессмертием души. Насколько я успел заметить, на тебе новый костюм и выглядишь ты вполне пристойно. Как тебе удалось нас найти?

Морли сопровождала пара его подручных. Я этих ребят не знал. На них были наряды, которые обычно носят официанты в «Пальмах», однако эти парни были значительно моложе Рохли и Стручка – прежних соратников Морли. Может, старые парни стали очень старыми.

– Твоя подружка оставила след, по которому мы и шли. Обычные символы крысюков. Нарисованные мелом. Неужели ты их не заметил? Непростительная небрежность для такого выдающегося детектива!

Гордость не позволила мне соврать.

– Нет. Не заметил.

Лет десять назад я бы ошибки не признал. Подобное поведение часто приводило к тому, что я казался значительно более глупым, чем выглядел бы, честно признав свой провал.

Люди вообще странные существа. А любимый сын мамы Гаррет, похоже, самый странный из известных мне людей.

Ребята Морли не шевельнули мизинцем, чтобы кому-нибудь помочь. Дотс и сам ничего не делал, а всего лишь трепал языком. Все указывало на то, что никто из нас серьезно не пострадал.

– Что произошло с иллюзией?

– Какой иллюзией?

Я все ему рассказал. Поначалу он склонялся к тому, чтобы мне не поверить, но не осмелился, поскольку Плоскомордый поведал ему то же, что и я. У Тарпа не

слишком развитое воображение, чтобы он мог придумать все сам, к тому же в отличие от меня он страшно вспыльчив.

– Итак, вы напугали их настолько, что они сбежали, хотя первоначально этого не хотели. У них на руках несколько раненых и один военнопленный.

– Мы не знаем, есть ли среди них пострадавшие.

– Нет, Гаррет, известно. Используй остатки своих мозгов, которые, как ошибочно полагает Покойник, у тебя еще сохранились. Если бы среди них не было раненых, то зачем им тогда задерживаться? Они просто отволокли бы парня туда, куда им надо. Берем след! Противник не мог уйти далеко.

Возможно, он прав, и злодеи скрылись за ближним углом, но я не имел понятия, как можно снова взять след. Прямо сейчас.

Паленая все еще валялась в полном отпаде.

– Неужели они сообразили, как мы их нашли? – разволновался я, полагая, что крысючка не приходит в себя только потому, что супостаты увидели ее нос и обрушили на нее двойную дозу тьмы.

– Меня больше интересует, почему они не покалечили вас сильнее, – продолжал развивать тему Дотс. Сам он всегда облегчал себе существование, истребляя всех, кто вовлечен в конфликт. – По каким-то неясным для меня причинам эти парни завалили тебя дважды, не нанеся при этом сильного увечья.

Подобный стиль поведения находился за пределами его понимания.

Он сделал особый упор на слове «сильного», поскольку весь мой вид взывал к жалости, вопия о том, как глубоко я страдаю, хотя, возможно, и временно.

– С тобой, Плоскомордый, все в порядке?

– Котелок просто раскалывается, – скорбно, но с угрозой в голосе ответил Тарп.

Понимая, что мой друг вот-вот может пойти вразнос, и следуя инстинкту самосохранения, я предпочел оставить его страдать в одиночестве.

– А как ты, Плей?

А вот орать в ответ было вовсе не обязательно.

Возможно, мне повезло больше, чем остальным, так как похмельем я страдал значительно чаще и к подобному состоянию успел привыкнуть.

Я повернулся к Паленой, которая мирно покоилась на земле.

– Может, не стоит крысючку беспокоить? Она так уютно устроилась.

– Целуй ее скорее, Гаррет, – осклабился Морли, демонстрируя всю тысячу своих острых зубов.

– Что?

Он открыл было пасть, чтобы высказать шутку о спящей красавице, но, вовремя передумав, поманил меня за собой. Я последовал за ним. Когда мы отошли на расстояние, недоступное даже острому крысиному слуху, он прошептал:

– Она вовсе не в отпаде, Гаррет. Паленая предоставляет тебе возможность продемонстрировать особую заботу о ней.

Тот факт, что он не стал надо мной издеваться, говорил о всей серьезности его слов. Он боялся, что я обижу легкоранимую душу юной крысючки. Впрочем, проявляя подобное внимание, этот темный эльф, как мне казалось, руководствовался личными мотивами.

– Понимаю, – сказал я, хотя на самом деле ничего не понимал.

Мне вовсе не нравилась ответственность, которая сваливалась на мою бедную голову: крысючка начинала выкидывать свои девичьи штучки, пытаясь мною манипулировать.