Злобный гений
Шрифт:
На профессора было больно смотреть. Всё, во что он свято верил и считал абсолютной догмой, рушилось прямо на глазах. Он сел на стул и растерянно опустил руки.
– С вами всё в порядке? – Андрей подошёл к преподавателю.
Тот хотел кивнуть, но в последний момент передумал. Он снова взглянул на раскрытый учебник, а потом произнёс:
– Вашу зачётку.
Андрей протянул ему синий прямоугольник, где Иван Александрович что-то черкнул. Получив назад книжицу, студент открыл нужную страницу и увидел, что несчастный историк оценил враньё хитрого гаера наивысшим баллом.
Студент
Андрей, конечно, был доволен пятёркой, но его терзала совесть. Ему было жалко старого учителя, но он ничего не мог поделать. Ну не рассказывать же, в самом деле, о духе книги по имени Серафим? Это будет ещё похлеще монголов в Скандинавии. Кстати, где он? Вот ведь, вредный карлик, набаламутил и пропал.
Студент вдруг ощутил голод. Неподалёку от института располагалось уютное заведение, где можно было недорого и вкусно поесть. Андрей направился в кафе. Он уселся за небольшой столик и открыл меню. Неожиданно оттуда показался знакомый колпачок, и уже через мгновение клоун, смешно болтая ножками, сидел на стуле напротив. Человечек стал заметно крупнее, хотя всё равно ростом был не выше обычного лилипута.
– Ты бы хоть спасибо сказал, - начал с претензий шут.
– За что? – удивился студент.
– Я бы и сам справился.
– Ты так думаешь? – прищурился Серафим.
– Конечно, - кивнул Андрей, - билет-то был плёвый!
– Я бы на твоём месте не был так уверен.
Джокер повернулся на стуле и уставился на экран телевизора, который что-то бормотал на стене. Студент проследил его взгляд и замер от неожиданности. Голос диктора вещал что-то о митингах протеста, прокатившихся по монгольской столице, которые до предела накалили атмосферу на всём скандинавском полуострове. Не веря своим глазам, Андрей смотрел на то, как множество людей держали в руках плакаты и скандировали лозунги. Всё происходило на большой площади, а на дальнем плане виднелись шпили минаретов и ещё какие-то строения в восточном стиле. В нижней части экрана было указано место, где происходили беспорядки. Это был город под названием Стокгы-сарай.
– Что это такое? – у Андрея пропал аппетит.
– Вероятно, последствия рейда Батыя, - махнул ручонкой гаер.
– То есть всё это было на самом деле? – ужаснулся парень.
– Конечно. Ты же сам только что сдавал экзамен.
– И что теперь будет?
– Ничего особенного, - просто сказал Серафим, - дай учебник.
Андрей извлёк из портфеля пособие и протянул его собеседнику. Тот открыл нужную страницу и быстро провёл по ней рукой. Тут же телевизионная картинка начала искажаться и вскоре превратилась в уродливую рябь. Спустя некоторое время экран вернул себе чёткость, а на его поверхности возникли виды спокойного и ухоженного Стокгольма. Студент бросил взгляд на открытую книгу и с облегчением обнаружил там знакомую иллюстрацию, на которой было изображено, как проваливаются под лёд тевтонские рыцари.
Глава 3.
Константин не отрываясь смотрел на ужасный рисунок,
Посол встал и не спеша подошёл к окну. Он задумчиво смотрел на свинцовые тучи, нависшие над неспокойным морем. Шторм набирал силу, и волны с остервенелым отчаянием набрасывались на каменные стены древней крепости. Прибой становился всё сильнее, но Корсуньская цитадель, казалось, не замечала грозного натиска, с гордостью возвышаясь над беснующейся водой.
“Так злоба и ненависть бывает направлена в чью-либо сторону, - думал про себя Константин, - но разбивается о твердыню Веры”. Сегодня он ещё раз убедился в мудрости своего учителя, направившего их с братом с миссией к хазарскому хану.
Мысленно он перенёсся к событиям, произошедшим около трёх месяцев назад. В тот день патриарх призвал к себе Константина. Молодой философ вошёл в Софийский собор через императорские ворота. Лучники, охранявшие храм, беспрепятственно пропустили его внутрь. Воины, несмотря на жаркое полуденное солнце, раскалившее их доспехи, не шевелясь, стояли на посту. Строгий устав запрещал им даже малейшее движение, поэтому служба в караульной тагме была тяжёлым испытанием для солдат.
Дойдя до мраморных урн из Пергама, философ остановился. Под огромным куполом собора не было никого, и только потрескивание свечей возле алтаря нарушало величественное спокойствие обители. Константин с благоговейным трепетом осмотрел роскошное убранство великого строения, являющегося одним из величайших центров христианского мира. Он часто бывал здесь, но всякий раз ощущал трепет перед размерами и роскошью храма, внушающего мысли о могуществе Империи и всесилии Церкви.
Неожиданно Константин вздрогнул – на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся. Перед ним, как всегда подтянутый и строгий, стоял патриарх Фотий.
– Святой отец, - поклонился философ, - я не слышал, как вы подошли.
– Здравствуй, сын мой, - приветствовал воспитанника первосвященник, - в храме господнем должно слышать лишь божьи слова, а остальное – суть пустые звуки.
Константин снова поклонился, молча внимая мудрости своего наставника. Фотий ещё раз оглядел своего ученика и, будто отвечая собственным мыслям, едва заметно покачал головой. Философ ждал.
– Сегодня я получил послание от хазарского хана Багатура, - произнёс патриарх. – Он просит направить к нему посольство для того, чтобы ближе познакомиться с христианским учением, и если его убедят, то каганат может принять нашу Веру.
Двое собеседников двигались по золочёному полу, украшенному дорогой мозаикой. Философ молча слушал своего учителя, с напряжением вглядываясь в цветные изображения и боясь услышать то, что уже знал наверняка.
– Я выбрал для этой миссии тебя, - первосвященник остановился.
Константин замер и посмотрел на учителя. Внезапно ему почудилось, будто за спиной патриарха возникло радужное сияние. Он хотел внимательнее разглядеть необычное явление, но свечение быстро померкло, растворившись в прохладном воздухе огромного зала.