Злодей моего романа
Шрифт:
Я пыталась и читать, и записывать мысли в блокнот, даже позвонила маме поболтать – переждать, пока вернется мое настроение, но ничего не вышло. Мне было очень стыдно. И я решила сделать единственное, что могло исправить ситуацию: попросить прощения.
Иными словами, я должна была остаться наедине с мужчиной, от одного взгляда на которого у меня подкашивались колени, в доме, который снился мне в эротических снах. И при этом делать вид, что ничего не происходит… Оставалось только надеяться, что Влад ничего такого во мне не заметит.
Глава 6
Когда
Он открыл мне не сразу, пришлось несколько минут слушать лай Джека. А когда открыл, даже не поздоровался. Все так же стоял, без майки, со спичкой, зажатой между губами, и просто смотрел на меня – без обиды и злости, но словно… хотел что-то спросить. Например, какого черта я здесь делаю после всего, что натворила?
– Можно войти? – спросила я.
Он распахнул дверь.
Веранда в доме оказалась крошечная, но солнечная, вся пронизанная спицами закатного солнца. Я переступила через высокий покосившийся порог и прошла дальше, в сени – холодные и без окон. Оттуда дверь вела в комнату, просторную, с пятью окнами. На них висели посеревшие от времени занавески – еще, наверное, самотканые. Деревянный пол, покрашенный коричневой краской, рассохся, между досками зияли щели. Вдоль окон стояли две древние кровати с металлическим каркасом и продавленный диван. У противоположной стены, той, что без окон, – печка и стол с книгами. Я рассмотрела на обложке имя автора – Блаватская.
– А где твои друзья? – спросила я, хотя уже знала ответ.
– Уехали.
Я не стала спрашивать, почему уехали. Похоже, Влад сильно рассердился.
– Извини меня, пожалуйста. За озеро, – я посмотрела прямо ему в глаза. Хотела, чтобы понял: это искренне.
Спичка у него между губ на миг прекратила движение. Потом он ее вынул, сломал пополам и бросил в печку.
– Тебе нечего просить у меня прощения, ты еще подросток. А эти утырки – взрослые мужики. Это они должны думать.
– А можешь не говорить слово «утырки»? – вырвалось у меня.
Влад посмотрел на меня с недоумением. Потом с пониманием.
– Конечно, могу.
Повисла короткая пауза, за которую я тем не менее перебрала с десяток вариантов, как ее заполнить. Еще раз попросить прощения… Спросить про планы на завтрашний день… Узнать, кто такая Блаватская, я ведь тоже люблю книги…
– Ну, я пойду, – в итоге выдавила я.
– Останься, – вдруг попросил Влад. – Хочешь, сварю кофе?
– Хочу, – тотчас же ответила я. Даже, может, быстрее, чем следовало.
– Составишь мне компанию на кухне?
– Да, – я разулыбалась, чувствуя, как сердце снова начинает трепетать от волнения. Я не была для него ребенком. Ребенку не предлагают кофе.
Теперь мне не нужно было уходить, я могла
Расстраивало только то, что вряд ли он хотел того же. Пока что его отношение ко мне не выходило за рамки дружеского.
Вот такое у нас будет приготовление кофе: на маленькой кухне, где я изнываю от жажды его прикосновений, а он, сдержанный и серьезный, сосредоточенно наблюдает, как бы кофе не сбежал на плиту.
Влад готовит, а я отхожу за его спину, будто внезапно захотелось сесть в это потрепанное, продавленное кресло с черными точками на подлокотниках, вероятно, о них тушили сигареты. Кресло пахнет псиной, думаю, в нем любит устраиваться Джек, но пока он носится по двору перед кухонным окном.
Сажусь – и делаю то, ради чего преодолела брезгливость: жадно наблюдаю, как двигается Влад. Хочется положить руки на его спину, провести ладонями по мышцам, от лопаток до ремня джинсов. Меня ошеломляет это новое, такое сильное и яркое чувство. Словно наблюдаю сама за собой со стороны, растерянно и удивленно: неужели ты действительно это чувствуешь, Саша? Почему именно сейчас? Почему именно с Владом?
На последний вопрос я могу дать себе ответ. В моем окружении никогда не было взрослых парней – все сплошь мои ровесники. Они до сих пор гоготали над словом «писать» в сочетании со «стихи», если встречали его в книге. Они были детьми. Я чувствовала себя старше лет на десять.
А рядом с Владом казалась себе маленькой девочкой.
Любопытно, что с Митей и Игорем у меня такого чувства не возникало.
– Я закурю? – спросил Влад, разлив кофе по чашкам.
Чашки тоже были старыми, но чистыми, казалось, заскрипят под пальцами.
– Кури. Лишь бы бабушка не заметила, что от меня пахнет сигаретами.
– Тогда пойдем на крышу.
Он прихватил чашки. По хлипкой скрипящей лестнице мы поднялись на второй этаж, вышли на балкон с видом на речку. Темнело. То и дело мелькали летучие мыши. Березы тянули к нам поникшие ветви. Духота спала, от воды веяло прохладой.
Влад сел на ограждение, прислонился спиной к столбу и закурил. Я тоже прислонилась к столбу плечом, стараясь не налегать слишком сильно – все выглядело обветшалым, ненадежным.
Я никогда не курила. Но сейчас, когда смотрела, с каким удовольствием затягивается Влад, как, прикрыв глаза, выпускает струйку дыма, самой так захотелось это ощутить, что я сглотнула комок в горле.
Слишком много соблазнов вокруг Влада. А самый главный – это он сам. Я толком ничего о нем не знала, но чувствовала, что у него есть надо мной власть. Чувствовал ли это он? Я надеялась, что нет.