Злодей в подарочной упаковке
Шрифт:
— Да хватит вам глаза-то лупить, — пожурил нас Борис Ильич. — Поешьте хоть нормально!
Я прислушалась к замечанию хозяина дома и как по команде уткнулась носом в тарелку, Виктор же тем временем не сводил глаз с объекта нашего наблюдения.
Когда мы уже пили чай, Виктор опять молча толкнул меня в бок. Я чуть не захлебнулась и, откашлявшись, взглянула на особняк Можайского, дверь которого была открыта, а на пороге появился Дмитрий, озираясь по сторонам. Его взгляд скользнул и по нашему окну, но мы опять сидели с выключенным светом, поэтому ничего подозрительного он не заметил.
— Наверно,
Но дальнейшие действия Дмитрия я, к сожалению, никак не смогла объяснить. Он осторожно пробрался к воротам, открыл калитку, не захлопывая ее, и пошел влево, по обочине, не выходя на середину дороги. Дойдя до участка Волынского, он открыл ключом дверь ворот, вошел во двор и быстро приблизился ко входу в особняк; еще раз оглянувшись, беспрепятственно открыл ключом дверь и проскользнул в глубь дома.
— Так! — решительно сказала я. — Пока еще ничего не понятно, но то, что здесь что-то не так, это точно.
Виктор не сводил глаз с дома Волынского, а Борис Ильич не обратил на действия Дмитрия никакого внимания, в силу того что у него было плохое зрение и он ничего не мог видеть.
— Вор! — коротко отметил Виктор.
— Ты думаешь, что он полез грабить чужой дом? — уточнила я. — Как же он так быстро подобрал ключи? Почему пошел именно в этот дом? А как насчет того, что в фирме «Крепость» работают надежные люди, по словам руководства?
Вопросы так и сыпались, но ответа на них я не находила. Зато предположение, что Дмитрий заходил в чужой дом за тем, чтобы ограбить его, не оправдалось, так как он вышел довольно скоро и с пустыми руками. Осторожно захлопнул дверь и, озираясь, пробрался к воротам. Оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, Дмитрий прошел обратно, к особняку Можайского, и спокойно зашел в него.
Я совершенно ничего не понимала, мысли в голове путались. Я даже не знала, как объяснить такое странное поведение Дмитрия, тем более что увиденное просто потрясло меня. Было такое ощущение, что мы только что подглядывали за ним, когда он принимал ванну. Но мне не было стыдно, скорее противно.
— Это не обман зрения? — неуверенно спросила я у Виктора, который в ответ показал мне пленку фотоаппарата, на которой он зафиксировал все передвижения Дмитрия. Хоть кто-то из нас двоих не растерялся и успел это сделать. Пленку можно будет использовать против Корандина, ведь он открывал дверь чужого дома, а частная собственность неприкосновенна. Еще неизвестно, действительно ли он ничего не вынес из дома Волынского, так как, если захватил, например, какие-то документы, то они вполне могли уместиться в кармане куртки, так же, впрочем, как деньги и драгоценности.
— А вдруг он знаком с этим Волынским и тот попросил по совместительству охранять попутно и его дом? — предположила я, но тут же осеклась. А зачем охраннику лезть в чужой дом, тем более на такое короткое время? Ведь он пробыл там не больше пяти минут.
Я задумалась, а Виктор все продолжал наблюдать за особняком Можайского.
— Короче, нам надо выяснить, знаком ли Волынский с Корандиным, — решила я. — И только в том случае, если они никогда не виделись друг с другом, можно размахивать
Я взглянула на визитку Ивана Игоревича и набрала номер его телефона.
— Алло, — послышался голос Волынского.
— Иван Игоревич, это Ольга Юрьевна Бойкова, главный редактор газеты «Свидетель», — представилась я.
— Да, слушаю, — ответил Волынский, судя по голосу, вспомнив меня. — Вы звоните, чтобы сообщить, что Виктор согласился принять мое предложение?
— Нет, по другому поводу. Мне надо с вами срочно поговорить, — не ответив на его вопрос, сказала я.
— Я сейчас в Тарасове, — сообщил он. — Подъеду к вам через полчаса.
— Хорошо, только можете не торопиться, так как я нахожусь гораздо дальше от места нашей встречи, чем вы, — предупредила я собеседника и попрощалась с ним.
Виктор молча слушал мой разговор, не сводя глаз с особняка Можайского, в котором уже погасло несколько окон; светлыми оставались только два на первом этаже. Время было уже позднее, Борис Ильич крутился около нас, демонстративно позевывая. Я понимала, что нашей наглости не было предела. Мало того что мы без приглашения явились в его дом, так еще и собирались ночевать здесь. И это было тоже неприлично. Поэтому я решила, что нам следует на время покинуть свой пост, тем более что я хотела поговорить с Волынским.
— Борис Ильич, спасибо большое за все, нам пора уходить, — сообщила я хозяину гостеприимного дома, пока Виктор упаковывал свои вещи в сумку. — Мы, пожалуй, узнали все, что нам нужно, да и вам уже пора спать.
— Что вы, Ольга Юрьевна, если хотите, можете оставаться здесь на всю ночь, — предложил он, но, мне показалось, только из вежливости.
— Нет, нам еще надо добраться до города, — распрощались мы с Борисом Ильичом уже у порога.
На улице было тихо и свежо. Мы быстро прошли к дороге и направились к моему автомобилю, оставленному на стоянке около магазина. Тот был еще открыт, но на стоянке одиноко стояла только моя «Лада». Я зашла и расплатилась с охранником — нас не было больше положенных трех часов. А расплатившись, отъехала от магазина и направилась в сторону Тарасова, по дороге заскочив на заправку, так как бензина в баке машины оставалось минимальное количество, которого явно не хватило бы, чтобы доехать до города.
Глава 9
В редакции меня уже поджидал Иван Игоревич Волынский, которого Маринка опять угощала кофе. Я попросила его немного подождать и прошла сразу в свой кабинет, чтобы привести себя в божеский вид. Стоя у зеркала, я прихорашивалась, и вдруг без стука ко мне ввалилась Маринка.
— Оль, — жалобно позвала она. — Что делать? Кого выбрать? И Волынский вроде бы ничего, и с тем незнакомцем в баре хочется встретиться.
— Ну, учитывая то, что Иван Игоревич, как я успела заметить, к тебе совершенно равнодушен, — честно открыла я глаза подруге, на что Маринка обиженно надула губки, — советую тебе мчаться на встречу с незнакомцем в бар. Он мне и самой понравился, упускать такого не стоит. А твой шанс с Волынским, извини, конечно, за прямоту, равен нулю.