Злодеяния немцев в Киеве
Шрифт:
Киевляне получали на дом повестки с лаконическим текстом: «Явиться на Львовскую № 24 в 8 часов утра с вещами».
На воротах дома Да 24 по Львовской улице висела большая доска с надписью на немецком и украинском языках: «Штаб набора рабочей силы в Германию. Киев— Украина. Пересыльный лагерь». Фашистские рабовладельцы гнали сюда пойманных людей из разных областей Украины.
Мария Ивановна Мартыненко, которая проживала во дворе этого дома, рассказывает:
«Нельзя передать, что здесь было. Сюда сгоняли девушек и юношей, даже детей. Устраивали облавы на базарах, забирали людей из квартир. Невольников отправляли на вокзал каждое утро,
На стенах казарм, где находились невольники, осталось множество надписей, красноречиво выражающих настроения томившихся здесь людей. Девушки из села Мироновки Киевской области — Дрыга Катя, Запорожец Настя, Кузьменко Нина, Коваль Мария и другие, попавшие в пересыльный лагерь, 12 августа 1943 г. сделали надпись: «Кто прибудет сюда из села Мироновки, гот пусть прочтёт наши имена и помнит нас, ибо мы уже не вернёмся».
Девушки из села Красное, Згуровского района Полтавской области, написали: «Прощайте, наши товарищи, не попадайтесь сюда, выкручивайтесь. Бывайте здоровы, украинские люди! Выехали 31 августа 1943 г. Сидели две недели».
5 ноября 1943 г. Струк Василий написал на стене: «В 60 километрах от Киева по той стороне Днепра село Ядлинка. Было там 1 500 дворов и населения 6 тыс. Немцы всё село сожгли, а невинных людей гонят в Германию на вечную каторгу и муку. Люди эти пострадали невинно, их тут всех мучают, бьют и голодом морят. Никогда не было, чтобы людей так пытали. Ох и бьют, проклятые гады!»
Загнанные сюда юноши и девушки мечтали о побеге.
На стенах остались надписи: «Тут сидели девушки на этом окне и думали, как удрать домой. Да здравствует родной дом».
«Да сгниет Гитлер со своей сворой. Скоро придёт время, когда Гитлер будет висеть на гиляке со своими собаками».
Ежедневно оккупанты гнали невольников на вокзал, грузили, как скотину, в товарные вагоны, пломбировали двери, закручивали проволокой люки и под конвоем отправляли в Германию. В паспортах записывали «добровольно» и вкладывали в него листок «правила поведения». Едущие в Германию не имели права поддерживать между собой связь. Даже мужа и жену разлучали, запрещали нм разговаривать между собой. Нарушение правил поведения каралось расстрелом.
На вокзалах плакали дети, остающиеся на произвол судьбы, плакали матери, которых вывозили на чужбину, разлучая с детьми, а немецкий духовой оркестр играл, стараясь заглушить этот плач.
На заводе «Большевик» до войны работала инструментальщицей Оксана Титаренко. Во время эвакуации завода она лежала в больнице и не смогла выехать на восток. Немцы её забрали и под конвоем погнали на вокзал, чтобы отправить в Германию. Когда Оксану гнали но Брест- Литовскому шоссе, Степановской и другими улицами, сзади бежал восьмилетний мальчик, горько плакал и звал её. Оксана несколько раз пыталась вырваться, но конвоиры подталкивали её прикладами, и пленница, рыдая, шла вперёд. Так и не попрощалась она со своим сыном Толей. Через несколько дней мальчика видели на вокзале. Он собирал там брошенные немецкими солдатами объедки, затем блуждал на Галицком базаре, а вскоре и совсем исчез.
Сотни осиротевших и бесприютных детей бродили по городу. Киевляне часто подбирали на улицах трупы беспризорных малышей, родители которых были увезены в Германию.
С апреля 1942 г. гитлеровцы начали
Затем гитлеровцы переписали и начали отправлять на немецкую каторгу и десятилетних ребят. Днём и ночью под стражей оккупанты гнали детей и подростков, подстёгивая их нагайкой. В поезде дети с глазами, полными ужаса, цеплялись руками за решётки закрытого вагона. Ещё долго после отхода поезда слышался детский крик.
Свыше 100 тыс. киевлян было вывезено на немецкую каторгу.
Один киевлянин, которому посчастливилось бежать из Мюнхена, рассказывает, что он работал у хозяина, ведавшего канализацией. Было там ещё триста рабочих-украинцев. Работать приходилось по 14–16 часов в день. От тяжёлой, противной работы и голода люди теряли сознание. Хозяин изготовлял мыло из жировых отбросов, попадавших в канализацию. Однажды рабочие собрали 6 ведёр этих отбросов; три ведра они спрятали, а потом пережарили и съели.
Девятнадцатилетняя киевлянка Рая в своём письме к родственникам писала, что у неё забрали всю одежду и оставили совершенно раздетой. Её, голодную, заставляют выполнять тяжелую, непосильную работу. Три её подруги не выдержали всех издевательств и повесились, две сошли с ума. Свой рассказ Рая кончает словами: «Если вы меня не освободите, я тоже скоро сойду с ума».
Несколько месяцев рабского труда в Германии делают из человека инвалида. Люди теряют зрение, руки или ноги, заболевают туберкулёзом.
Немало киевлян немцы вывезли на каторгу уже в последние дни своего пребывания в Киеве. Их не везли уже даже в «телячьих» вагонах, а гнали, как скот. Старики, подростки н женщины — голодные, оборванные и босые — шли под конвоем немцев в неведомый край, навстречу смерти.
РАЗРУШЕНИЕ ГОРОДА, ЕГО КУЛЬТУРНЫХ И ИСТОРИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ
Едва вступив в Киев, берлинские факельщики в лютой ненависти ко всему советскому стали разрушать столицу Советской Украины. Пожары охватили целые улицы и кварталы. Чёрный дым пожаров окутал Киев. Древний город-красавец с его величественными зданиями, тенистыми аллеями и парками, город вузов, библиотек, памятников культуры на глазах населения превращался в развалины.
Любимая улица киевлян, центральная магистраль города — Крещатик — славилась не только прекрасными жилыми домами. Здесь помещалось большинство кинотеатров города, главный почтамт, гостиницы, рестораны, магазины.
С неописуемой яростью лютовали здесь фашистские варвары. Они заранее выселили отсюда всех жильцов и несколько дней грабили и вывозили из государственных учреждении и квартир разное добро, разбивали мебель, стреляли в зеркала. Ограбив квартиры, оккупанты взорвали дома и разрушили всю улицу. На всём протяжении от площади Калинина до Крытого рынка на месте красивых многоэтажных зданий остались только покрытые копотью стены и бесформенные груды железа и кирпича. Чтобы замести следы своих преступлений, гитлеровцы пытались спровоцировать население: разрушение Крещатика они хотели приписать партизанам. Эта наглая клевета послужила поводом для расстрела десятков тысяч киевлян.