Злодейский путь!.. Том 11
Шрифт:
Чуть ниже, где сидело молодое поколение, в окружении барышень оказалась Муан Эра. Девушка рядом с ней косилась на нее с нескрываемым неодобрением. Шену подумалось, что Эру мог пригласить Шаол, чем вызвал ревность другой девицы.
Шен только сейчас сообразил, какая ему была оказана честь сидеть так близко от императора. Барышни и молодые люди поглядывали на него с любопытством и завистью. Очевидно, глядя на его молодое лицо, они не могли допустить мысли, что он ровесник этих дедов, сидящих напротив. Впрочем, он и не был. Шен всех обманывал, и давно уже привык к этому.
—
— Не время сейчас обсуждать это, — отрезал император.
Тогда внимание разговорчивого старика переключилось на Шена. Тот поздравил себя с тем, что выглядел вполне прилично — одежда все еще казалась чистой и новой, и он даже заплел волосы в косу. Старикану не к чему придраться!
— Мы не были представлены.
Шен заколебался, неуверенный, нужно ли ему представиться первым. Мгновение спустя император разрешил его затруднение:
— Это Ир Шен, брат великого генерала Ир Шуэра, бессмертный заклинатель, проклятый старейшина ордена РР.
Говоря все это, он с интересом лисы следил за реакцией Шена. Тот слегка опешил, удивленный, что его, словно титулом, окрестили «проклятым», а затем встал со своего места, поклонился с наполненной пиалой сперва императору, затем сановнику Му, и, вежливо отвернувшись, выпил вино.
Все вокруг, кто услышал этот разговор, уже шушукались, обсуждая такого гостя. Сидящие поближе передали новость сидящим подальше, и вскоре у Шена возникло стойкое ощущение, что он стал темой ближайших минут, по интересу даже затмив разворачивающееся на площади представление.
И все же странно… Зачем император представил его именно таким образом? И намеренно ли он дождался вопроса сановника Му, не представив его заранее?
Все это казалось такими мелочами, и Шен осознал, что начинает раздражаться. Ему на самом деле было плевать, что думает о нем император и его двор со всеми чиновниками. Вероятно, здраво рассуждая, ему было бы сложно мирно жить, если император объявит его врагом, но и это не казалось такой уж большой проблемой.
На мгновение Шен словно выпал из реальности и увидел все кристально ясно со стороны. Что он здесь делает с этим вином в руках? Он должен быть не здесь, он должен решать то, что на самом деле важно.
Именно так.
Затем его душа будто вновь вернулась в тело, а сердце вновь почувствовало гнетущую, опустошающую тревогу, сопровождающую каждый его вдох. Губы дрогнули в легкой улыбке. Нет, не воля императора и не задания Системы держат его здесь. Не тот всепоглощающий страх, из-за которого трясутся руки и голова отказывается соображать. Другой. Тот, что культивируется промедлением. Тот, что меланхолией неизбежности разливается по венам.
Это ощущение сковало его сердце, и то, как он медлит… это похоже на последний глоток. Последний вдох свежего воздуха перед погружением в бесконечно-черные воды.
Как бы ни продумывал он свой план, как бы ни храбрился, он не мог избавиться от мысли, что это будет их последний день. Наивно было бы полагать иначе, хотя, вероятно, стоило
Он не мог признаться Муану, что в глубине души думает об их совместной смерти больше, чем о совместной жизни. Не мог признаться, что эта боль в груди, которая стала слабее из-за присутствия тела Муана поблизости, отчего-то сделалась пронзительнее. Не мог, не мог, не мог…
Гонг возвестил о начале второго этапа торжества — самой охоты. Сановник Му посмотрел на императора и задал вопрос:
— В этом году Ваше Величество, как обычно, примет участие в охоте?
— Разумеется, министр Му, — отозвался тот, вставая, и все поспешно поднялись вслед за ним. — Я еще нахожусь в приемлемой форме. Присаживайтесь и продолжайте наслаждаться представлением, господа, — он махнул рукой в сторону площади, где вновь уже танцевали изящные танцовщицы. — Старейшина Шен, полагаю, вы также желаете принять участие в активном действе?
Шен понял, что у него есть лишь один вариант ответа. Оставалось надеяться, что император все же имеет в виду охоту, а не танцы.
Отставив пиалу и молча поклонившись другим гостям, Шен последовал за императором и Ю Си.
Ну вот и все. Шен помедлил у края площади и окинул ее взглядом. Как бы он ни откладывал этот момент, на охоте он решил ускользнуть — и это не изменится. Сегодня он пойдет в этот чертов каньон и реализует все, о чем так долго думал.
На небе не было ни облачка. Солнечные лучи играли в кронах высоких деревьев. Забавно. Какая тихая драма… Люди вокруг продолжали пить и веселиться, а он стоял посреди всего этого, как одинокая черная дыра, жадно вбирающая в себя и этот чудесный день, и эти пустые улыбки и смех, всю эту энергию жизни, которая стала почти что ощутима физически. И Муан, кружащий рядом, все еще оставался бесконечно далек.
От этого чувства хотелось выть. Хотелось рвать на себе волосы, забиться в угол и плакать, как мальчишка.
— Что-то не так? — спросил Муан, с беспокойством рассматривающий его бледное отрешенное лицо.
— Нет, все в порядке, — отозвался Шен, отрывая взгляд от площади и переводя его на Муана.
Мечник озадаченно прочитал откуда-то внезапно взявшиеся в них задорные искорки.
Ситуация до боли его смешила. Он сам был смешон. Смешнее, чем когда бы то ни было за две свои жизни.
— Пойдем, — произнес Шен, — нельзя заставлять такую особу ждать.
И Муан так и не понял, это он об императоре, или же об Админе.
Шен зашагал вперед, чувствуя некоторое облегчение оттого, что начинает действовать.
Эмоциональное перенапряжение точно скоро добьет его. Нужно поспешить и разобраться с Админом прежде, чем это случится.
Лай собак перекрывал звук голосов. Император с соколом на предплечье уже сидел в седле, в то время как слуга подвел к Шену его лошадь. Они с лошадью уставились друг на друга. Лошадь глазами говорила: «И это что ль, всадник мой?». Шен глазами говорил: «Как на этом перемещаться? И чего она такая большая?!». Они долго смотрели друг на друга.