Злодейство торжествует
Шрифт:
— Я собирался, но был очень занят.
— Занят Хайти Хеллер! Ты отчитаешься передо мной, как продвигаются дела с Грисом!
— Да я, собственно, этим и занимаюсь.
— Слушай, Мэдисон, у вас в ССО следуют девизу: "Обещай все и не делай ничего". Я знаю! Ты сейчас же возьмешься за дело, болван! Я вернусь в центр связи в конце дня, и, если к тому времени тебе нечего будет сообщить мне о Грисе, я оторву твою набитую ватой башку! — И она в бешенстве отключилась.
О, эти женщины! Правильно говорила
Мэдисон стал быстро соображать. Взглянув на наручные часы «Омега», он обнаружил, что до конца дня остается лишь около двух часов. Мысль заработала еще быстрей.
— Доставь меня в Правительственный город, к зданию Управления королевских судов и тюрем! — велел он Щелку.
— Что за чертовщина?! Шеф, вы в своем уме? Это Хайти заставила вас потерять голову?
— Нет, другая женщина. Почти женщина.
— Послушайте, шеф, нам уже один раз повезло: мы выбрались из главной тюрьмы Конфедерации. К королевской же стоит лишь приблизиться — и крышка!
— Летим! — твердо приказал Мэдисон.
Машина стрелой промчалась над транспортными полосами и устремилась в сторону Правительственного города.
Вскоре Мэдисон увидел мрачное строение, примостившееся на обрывистом холме, — этакая цитадель, отрешенная от светских дел этого мира, взирающая на них с презрением.
Щелк приземлился не во дворе — это запрещалось всем транспортным средствам, кроме машины императора. Он посадил аэромобиль за воротами, на взбегающей по склону холма дороге. Щелк решительно не желал приближаться к этому зданию меньше чем на сто ярдов.
— Счастливо, шеф, — сказал он. — Вы отлично проведете время.
— Заткнись. — Мэдисон вылез из кабины и побрел вверх по мощеной дороге. Идти было трудно из-за возросшей гравитации.
Впереди маячили арки наружных ворот. Было еще светло. По ту сторону тяжелой решетки неподвижные, как статуи, стояли охранники.
— Мне нужно кое с кем увидеться, — обратился Мэдисон к ближайшему часовому.
Но тот даже не шевельнулся. Муха, и та заслужила бы больше внимания.
Мэдисон извлек удостоверение и предъявил его. Часовой на него даже не взглянул.
Позвякивая электрическим клинком, к воротам подошел офицер.
— Что это за неприличное нарушение покоя? — осведомился он.
— Это не нарушение, — ответил Мэдисон. — Мне нужно увидеться кое с кем там, внутри.
— Что ж, информация почти исчерпывающая. Осталось только узнать, как зовут твоего «кое-кого», чем ты занимаешься и в каком заговоре против государственной власти принимал участие. Пшел вон!
— Послушайте, — стал упрашивать его Мэдисон, — это дело жизни и смерти.
— Того и другого здесь хоть отбавляй, — сказал офицер. — Большинство отбывает пожизненный срок, а смертей у нас целый набор. Вали давай отсюда!
— Пожалуйста,
— Катись со своей болтовней! — Офицер начал сердиться. — Сколько помню, ни у кого еще не хватило духа подняться по этой дороге к воротам и просить, чтобы его впустили…
— Прошу прощения, сэр, — вдруг подал голос охранник-статуя. — Грис просил.
— Грис! — обрадовался Мэдисон. — Точно! Я его самый близкий друг! Я должен с ним повидаться, должен!
Офицер подался вперед и сквозь решетку внимательно посмотрел на Мэдисона. Потом вдруг отошел. Мэдисон занервничал: он видел, как офицер говорит по видеофону со двора.
Но вот офицер вернулся и велел открыть ворота — чуть-чуть, чтобы Мэдисон смог протиснуться. Затем он подал знак, и ворота с лязгом закрылись. Двое часовых перестали изображать истуканов. Они подхватили Мэдисона под руки с обеих сторон и повели, приговаривая: "Хап! Хап! Хап!" — так же, как делали его уголовники, когда пели. Неужели он арестован?
Вслед за офицером они вошли в парадное и прошествовали по просторным гулким коридорам. Наконец офицер открыл какую-то дверь, и они очутились в зале. Мэдисона провели через весь зал и остановили перед другой дверью. Офицер обыскал его, забрал удостоверение и вошел в дверь. Затем вернулся и широко распахнул ее.
Двое охранников втолкнули Мэдисона в помещение. Это была комната с каменными стенами, на полу лежал роскошный ковер. На массивный каменный блок, с виду напоминающий стол, была наброшена богатая драпировка. В кресле за столом сидел, уставясь в окно, пожилой человек, обряженный в черное.
Старик развернул к Мэдисону вращающееся кресло, взял в руки его удостоверение, глянул на него и вперил в Мэдисона ледяной взор.
— Значит, вы — друг Солтена Гриса. Так-так. А я лорд Терн. Здесь вы можете говорить свободно.
Мэдисон считал, что они остались наедине, но вдруг за спиной у него что-то звякнуло. У дальней стены стоял офицер, не сводя с него глаз.
— Я только хотел убедиться, что с ним все в порядке, — пролепетал Мэдисон. — Мне бы с ним повидаться.
— А королевское разрешение у вас есть?
— Нет.
— Так как же вы могли рассчитывать, что сможете увидеться здесь с заключенным?
— Я состою в очень добрых отношениях с Ломбаром Хисстом, представителем его величества.
— Хм-м. Скажите-ка мне… Мэдисон, вы что-нибудь знаете о преступлениях Гриса?
— Но, сэр, я пришел сюда не для того, чтобы давать показания. Возможно, он…
— Нет-нет, здесь не зал суда, да и допрашивать имеет право только суд в полном составе. Я сформулирую вопрос по-другому. Вы знаете офицера его величества Джеттеро Хеллера?