Злолушка или Сестрицы - тоже люди!
Шрифт:
— Антиквариат! — со знанием дела выдала Игнатьева. — Красотища!
Если с первым утверждением я была согласна, то со вторым можно было поспорить. Браслет, конечно, был безумно дорогой, но точно не красивый. Казалось, его создатель сделал весь упор исключительно на количестве и качестве камней, но совершенно позабыл про вкус и изящество. Работа была грубоватой и чрезмерно напыщенной. Хотя, может, это я ничего не понимаю.
— Лиля, а кто тебе его подарил?
— Я не знаю! — отчаянно воскликнула подруга. Губы у нее задрожали, и девушка неожиданно
Мы с Никой растерянно переглянулись. Синицкая, совершенно точно, собиралась плакать.
— Лиль, ты чего?
Я испуганно захлопнула коробочку и положила руку на вздрагивающее плечо подруги. Ника топталась рядом, испуганно теребя ворот светлой шубки. Игнатьева сама никогда не плакала и понятия не имела, что делать с чужими слезами.
— Лиля, прекрати! — уже тверже сказала я. Синицкая, к тому времени, начала громко хлюпать и, кажется, намеревалась вдаться в истерику.
— Я не знаю от кого это… — бормотала она, яростно всхлипывая. Я крепко обняла девушку, пытаясь успокоить, а она продолжала тихо причитать уже мне в плечо, — я не знаю, девчонки! Это такая дорогая вещь… Это так страшно… Я же и повода никому… Я же никогда…
Я растерянно обнимала Лилю и вопросительно смотрела на Нику. Игнатьева в тот момент все еще топталась рядом и одним своим гневным взглядом отгоняла зевак, которые с интересом наблюдали за развивающейся сценой и делали попытки подойти ближе. Однако тут же разворачивались, как только Ника посылал в их сторону злобные флюиды.
— Ну-у-у, — неуверенно протянула наконец, понимая, что от Игнатьевой особой помощи не дождешься, — Лиль, может она и не дорогая вовсе? Может, подделка? Давай сходим сегодня в антикварный? У меня как раз там дела.
Ника, видимо, по началу, собиралась поинтересоваться, какие это дела могут быть у меня в антикварном магазине, но смолкла под моим тяжелым взглядом.
— Вот именно! — поддакнула она, а, когда я отпустила все еще всхлипывающую Лилю, смяла ее в своих объятиях. — Не дрейфь! — излишне бодро проговорила девушка, — если хочешь, я этого поклонника найду и сверну в трубочку, хочешь? Будет не поклонник, а покойник!
Лиля сейчас явно шуток не воспринимала, и хотела просто успокоиться и забыть про дурацкий браслет, но от предложения Игнатьевой, на всякий случай, отказываться не стала. При всей её стервозной натуре, Ника и правда могла за нас «свернуть в трубочку» кого угодно.
До конца занятий мы досидели с огромным трудом. Мысли о странном подарке для Синицкой не покидали никакого из нас. Но все стало еще хуже, когда Лиля шепотом поведала нам, что давно чувствует, как за ней следят. Сначала это были просто дурацкие предчувствия, а потом посыпались записки. Лиле не нравилось все это и казалось злой шуткой, и она все их отправляла в мусорное ведро. А теперь, вот, вместо картонной бумажки нашла в своей сумочке этот браслет.
Игнатьева, услышав обо всем этом, не на шутку разозлилась. Сначала она отругала саму Синицкую, за то, что та так долго
Я тоже серьезно переживала за девушку и взяла с нее обещание нигде не ходить одной. Сразу же вспомнился бешеный взгляд Васьки Теряева, и я бы была уверена, что это его рук дело, но только парень был из очень бедной семьи. Жил с бабушкой, одевался в старые рубашки и жилеты, и такого богатства иметь точно не мог. Да и Лиле браслет подкинули сегодня, а сегодня парня в университете не наблюдалась. Я даже специально подошла к старосте и спросила причину. Та ответила, что Теряев на пару дней отпросился и уехал в другой город по личным делам.
В общем, когда мы после занятий подходили к антикварной лавочке в центре города, на взводе были уже все. Лиля, кажется, даже молиться мысленно начала, чтобы браслет оказался обычной дешевкой.
— Восемнадцатый век, — огорошил наш дедушка-антиквар.
Он был крайне ошарашен нашим приходом. На лице читалось искреннее недоверие, и, если бы мы изначально не договорились, что владелицей браслета представиться Ника, то точно бы решил, что мы только что его украли. Игнатьева из нас казалось единственной, кто мог иметь такую вещь.
— Во сколько оцениваете, — деловито поинтересовалась блондинка.
— Точно сказать не могу? — протянул в ответ антиквар, — нужен анализ. Но что-то около полумиллиона.
Лиля тихо охнула и, если бы я не подхватила ее под локоть, точно бы осела на землю. Ника невежливо присвистнула.
— Продавать будете?
— Нет, — тут же отозвалась пораженная Игнатьева. Выхватила из рук дедули браслет и махнув нам, скрылась на улице. Лиля последовала за ней, а я задержалась на пару минут.
Взгляд зацепился на предмете, ради которого я и собиралась прийти сюда сегодня. Резную зеленую шкатулку я видела здесь еще раньше, когда заходила с мамой. Помню, она нам очень понравилась тогда, и мама сказала, что всегда представляла шкатулку в сказке Бажова именно такой.
— Малахитовая, — с гордостью произнес антиквар.
Я понимающе кивнула. Это был идеальный подарок. Вот только ценник на ней не желал радовать глаз. Отложенных денег не хватало, а получить зарплату до маминого дня рождения я не успею. Если только…
— А можете придержать недели две? — жалобно попросила я. Дедушка пожал плечами и обещал постараться, хотя ничего не гарантировал. Правда, беспокоилась я не сильно, все-таки мы с мамой видели ее здесь года два назад, и до сих пор не продалась. Не думаю, что что-то изменится за две недели.
Я искренне поблагодарила дедушку и вышла вслед за девчонками. Лиля сидела рядом с магазином на лавочке и, кажется, задыхалась от душивших ее слез. Ника бегала вокруг подруги и яростно пыхтела.
— Может, стоит пойти в полицию? — я неуверенно подошла ближе, села рядом с Синицкой и приобняла ее за плечи. Девушка всхлипнула и уткнулась мне в куртку.