Злолушка или Сестрицы - тоже люди!

Шеина Александра

Последнее было сказать особенно сложно. Я стыдливо опустила взгляд на вазочку с вареньем, будто ничего интереснее нее сейчас не было. Пальцами вцепилась в мягкую обивку дивана и ждала, что мама мне ответит.

— Ты не глупый подросток, Кира, — мягко улыбнулась она, — ты очень искренняя девушка. Ты слишком эмоционально реагируешь и не успеваешь сама понять и отличить свои настоящие мысли. А когда понимаешь, то бывает уже поздно.

Я подняла на маму заплаканные глаза, а она все так же улыбалась и ласково

гладила меня по голове.

— Девочка моя, я знаю, что ты желаешь мне счастья. И ты меня прости, что я наговорила тебе тогда всяких глупостей. Я хочу, чтобы ты разобралась сама в своих чувствах и мыслях, чтобы потом тебе не было тяжело. Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы не случилось, ты самый близкий и родной мне человечек. Слышишь, Кирюш? Я очень тебя люблю.

— И я тебя люблю, — снова бросилась я на шею маме. — Сильно-сильно! И ты права, как всегда, во всем права!

Так мы и сидели еще полчаса, позабыв про кашу, и про остывший чайник, и вообще про все на свете. Мама одной рукой обнимала меня за плечи, а другой перебирала снимки. Кажется, мы даже забыли про то, что в соседней комнате спят Андрей с Ритой, смеясь над очередной забавной фотографией и вспоминая связанную с ней историю.

Я даже не сразу поняла, что на кухне мы уже были не одни. Сначала только почувствовала сильный цветочный аромат и только потом развернулась к дверному проему, замечая там широко улыбающегося Андрея с огромным букетом цветов. Отчим тоже встал раньше и, пока мы здесь болтали, успел посетить соседний цветочный.

Пока Андрей и Рита, поздравляли маму, я быстро вернулась к каше, стараясь не смотреть за спину. В первую очередь было очень стыдно за себя, а за счастливо смеющуюся маму сердце радовалось и готово было петь.

— Давайте пить чай, — я, наконец, пересилила себя и повернулась, широко улыбаясь, всем присутствующим. Андрей, увидев на моем лице улыбку, с облегчением выдохнул.

— Рита купила тортик, — произнес он, подходя и взъерошивая волосы на моей голове. — Садись, Кир, я сделаю нам кофе. Или тебе горячий шоколад?

То, что отчим знал о моем пристрастии к данному напитку, оказалось безумно приятным фактом. Настроение поднялось еще выше, и я села за стол рядом с мамой. Перед нами сияющая Рита тут же поставила торт. Открыла крышку и радостно добавила:

— Шоколадный! Как вы любите.

Я смотрела на это чудо кулинарной техники и понимала, что от обиды, которая нагло растоптала только что прекрасное чувство радости, готова расплакаться прямо сейчас. Мама тихонько сжала мою руку и покачала головой.

— Рита, — тихо произнесла она, — у Киры сильная аллергия на орехи. Ты же знаешь.

Она просто забыла, мысленно пыталась успокоить себя я. Не злись, Денисова, она просто забыла.

Рита побледнела. В тоненькой ручке с аккуратным золотым браслетом на запястье задрожал нож.

— П-п-п-простите, —

пробормотала она испуганно, — Я забыла.

Ну вот видишь, всё так же мысленно говорила себе я, забыла. Но настроение было безнадежно испорчено и только продолжая говорить себе про то, что я не должна портить его еще и маме, я вымучила из себя улыбку и как можно беззаботнее произнесла:

— Ничего страшного, кушайте. А то я тортов не ела.

После завтрака, когда я вернулась в свою комнату, улыбаться было уже не перед кем, и я позволила себе раздраженно запихивать вещи в рюкзак.

— Забыла она, ну конечно, — бурчала себе под нос. Никак не покидало дурацкое ощущение, что я снова оказалась чужой, на момент, пока они ели этот чертов торт, а я просто пила горячий шоколад и неестественно улыбалась. Мелочь, а до чего противно.

В дверь постучали, я от неожиданности подскочила, больно ударяясь ногой о тумбу, и зашипела.

— Войдите! — процедила сквозь зубы, чувствуя, как от боли по щеке потекла слезинка.

— Кира, — мама стояла на пороге и выглядела удивлённой. — Ты что? Ты плачешь?

— Нет, — тут же запротестовала я и продемонстрировала маме наливающийся на коленке синяк, — ударилась.

Она тяжело вздохнула и подошла, присаживаясь на кровать. Похлопала ладонью по пушистому покрывалу. Я послушно присела рядом.

— Ты же сейчас думаешь, что Рита сделала это нарочно, правда?

Да, именно так я и думаю. Но вслух сказала другое:

— Нет, мам. Она просто забыла.

Прозвучало совершенно неискренне, а это «забыла» внутри моего разума уже звучало как ненавистное заклинание, которым я сама пыталась себя зомбировать. Мама тяжело вздохнула. Приобняла меня одной рукой за плечи и поцеловала в висок.

— Кира, помнишь, что я сказала тебе утром?

— Что?

— Про то, что ты живешь эмоциями, а не головой. — мама ласково погладила меня по макушке. Ее глаза лучились привычной нежностью, и я снова устыдилась своих мыслей. Опустила голову, рассеянно замечая на светлом покрывале крохотное темное пятнышко. И откуда оно только там взялось?

— И что же мне делать? — тихо спросила я.

— Попробуй, прежде чем злиться, даже если тебе очень хочется, сначала просто подумать.

— Это как?

— Ну, хотя бы представь на мгновение, что Рита и правда могла забыть про то, что у тебя аллергия на орехи.

Мамин ласковый голос как будто убаюкивал невыспавшуюся меня, и я прижалась к ее плечу и закрыла глаза, внимательно слушая ее слова.

— Обрати внимание не на то, что так сильно тебя разозлило, а на то, что Рита старалась угодить нам и выбирала именно шоколадный торт.

Я рассеянно кивнула, Березина и правда вся светилась, когда говорила, что выбирала сладость специально по нашему с мамой вкусу.