Злом за зло (Драконоборец - dark edition)
Шрифт:
— Давай, — глухо сказала она, — начинай.
И Тобиус начал. Примерно четверть часа баню оглашали отборные шехверские ругательства, а когда незнакомка выбилась из сил, она могла лишь стонать и взвизгивать под неудержимым напором опытного мужчины. В конце концов, перегревшись, Тобиус уселся на свободную полку и отложил дубовый веник. Женщина лежала едва в силах дышать, исстеганная и красная в приглушенном туманном свете. Волшебник оценил эту картину как восхитительную, только прилипший к ягодице листок раздражал. Он потянулся чтобы убрать его, но не
— Седой, — хихикнула незнакомка, — ты чего? Если хочешь схватить, то всей пятерней надо работать.
— Показалось, что листик пристал, а это не листик. Что это?
— А ты наклонись пониже да посмотри.
— Чую подвох.
Ее смех увяз в густой атмосфере парилки; взорвалась шипением порция воды, выплеснутая в печку Тобиусом.
— Знаешь, Седой, сперва я приняла тебя за злостного рукоблуда.
— Это не про меня, ну а вообще-то кто без греха?
Она опять рассмеялась.
— И почему же ты так подумала?
— Из-за рук. У тебя левая толще правой, и плечи не одинаковые.
Теперь расхохотался он.
— А быть может, я воин и левша, и машу я левой рукой, а правой держу щит? А может, я кузнец, и у меня левая рука рабочая?
— А может, ты волшебник, и долгое время у тебя не было правой руки, но недавно тебе сделали новую?
— Хм, а это ты как поняла?
— Просто не дура, — мурлыкнула незнакомка, глядя на него искоса. — Травяной сбор, которого в аптекарской лавке не купишь, кипяток, появившийся там, где никто воды не кипятил. И глаза у тебя желтые как янтарь, хотя и стылые какие-то. Опять же рученька твоя правая иного цвета, чем левая.
— Зоркий глаз.
Серый волшебник лег на полку, и веник, повинуясь воле хозяина, начал стегать уже его. Они хорошо пропарились и вместе нырнули в купель с холодной водой, опрометью бросились обратно — и так несколько раз. Наконец, закончив процедуры, Тобиус выбрался в предбанник и уселся на лавку, укутавшись в отрез льняного полотна. Его компаньонка показалась следом, подошла нетвердой походкой, повернулась задом и приподняла ткань.
— Вот, гляди, Седой.
— Я уже нагляделся.
— Не на зад мой гляди, а на то, что ты листиком банным посчитал, дурень!
На правой ягодице темнела аккуратная татуировка в виде розы ветров.
— Нравится?
— Да. Хотя картина уступает в прелести холсту.
Смеясь, она улеглась на лавку и положила голову ему на ноги. Остывать после парилки следовало на свежем воздухе, но в мягком тепле без сквозняков, так что предбанник подходил вполне хорошо.
— Ты смешной, волшебник. И красивый, хоть и седой.
Ее ладонь легла ему на грудь, переместилась на правое плечо, скользнула вниз, к бронзе.
— Как это случилось?
— Был щенком, — скупо ответил он. — Полез на матерого пса. Поплатился.
— Понятно. Видишь этот длинный промеж моих малюток? Тоже на матерого полезла, он и рубанул от души, отступила, кончик его меча распорол кольчугу, как ситец, и самым концом царапнул по телу. Если бы хоть на мгновение промедлила, развалил бы он
— Рад, что успела.
— Конечно, рад, а то бы не валялась я сейчас здесь да задом не вертела перед мордой твоей бесстыжей, — хихикнула незнакомка, глядя ему в глаза.
Оба умолкли и некоторое время смотрели друг на друга напряженно, потом она приподнялась, и случился поцелуй, долгий, рваный, нервный, когда и мужчина, и женщина пытались его прекратить, но не могли.
— Нельзя… у меня уже есть… хороший… очень… нельзя… — бормотала она, задыхаясь и шаря по телу Тобиуса жадными руками.
— Нельзя… обижать… хороших людей!
Потребовалось нечеловеческое усилие, чтобы его собственные руки, так крепко прижимавшие желанную незнакомку, рывком отстранили ее. Женщина вскочила на ноги и отошла на несколько шагов, захлебываясь воздухом и дрожа, красная уже не от пара, а как будто от искреннего стыда. Ее полотно упало на пол, и, поняв это, она впервые попыталась прикрыть затвердевшие острые соски и черный треугольник внизу живота. Волшебник поднял ткань и осторожно передал ей. Он не понимал, чего боялся больше — того, что она вновь бросится на него, или он на нее? Некоторое время они сидели молча на почтительном расстоянии друг от друга. Тобиус поджал ноги под себя и медитативным путем усмирял бунт в душе и теле, незнакомка, будто еще не совсем оклемавшись после инцидента, глядела в стену.
— С тобой такое случалось? Такое… звериное?
— Один раз, — ответил он, открывая глаза, — семь лет назад. Это было как наваждение, волна прибоя, сметающая все и вся.
Ее уши пылали алым.
— Спасибо, что остановился, сама бы не смогла.
— Борьба со страстями необходима для моей профессии, иначе погибну от самой магии.
Незнакомка впервые с момента прояснения рассудка посмотрела на него.
— Она была похожа на меня?
— Кто?
— Та, первая… к которой ты… к которой тебя…
— Нет, совсем нет. Она была… совсем другой. Но в то же время… она была воином, как и ты. Сильной, гордой и страстной настолько, что ее страсть диктовала ей безумные, порой бессмысленные поступки. Прежде чем мы разделили ложе, она несколько месяцев продержала меня в темнице, где я с голоду охотился на крыс и ел пауков, а при следующей встрече я взял в руки булаву и хорошенько помял ей кости, желая еще и череп проломить.
— Ого, какие страсти…
— Семь лет прошло с нашего расставания, и с тех пор я ничего подобного не чувствовал.
— Лестно, — призналась незнакомка.
Волшебник поднялся, беря сумку.
— Это была одна из самых странных встреч в моей жизни, и я рад, что она случилась.
— Я тоже рада, — ответила нежданная компаньонка и уже ему в спину добавила: — У тебя и у самого милый зад!
Когда Бейерон говорил, что неплохо было бы Тобиусу отправиться на встречу с зеленокожими банкирами, волшебник не подозревал, что в сопровождающие ему достанется принцесса Ривенского королевства.