Зловещее наследство
Шрифт:
— Но что случилось? Даг сошел с ума?
Они все вместе вышли на крыльцо и наблюдали, как карета неслась к дому под непрерывный звук фанфар.
Во дворе она остановилась.
— Даг, ты сошел с ума? — воскликнула Лив. Он вышел из кареты. Улыбка озаряла его лицо. И таким помолодевшим его уже не видели многие годы.
— Я привез с собой двоих друзей.
— О Боже, что подумают его друзья о нас? — сказала Лив, обращаясь к стоявшим на крыльце.
Из кареты с помощью кучера вылез рослый юноша, а за ним рыжеволосый маленький мальчик,
Ирья закричала:
— Маттиас!
Таральд был уже внизу и, не говоря ни слова, обнимал своего младшего сына. В горле стоял комок, и он не мог ничего вымолвить. Лив вынуждена была крепко взяться за перила лестницы; у нее сильно закружилась голова.
Со стороны Липовой аллеи бежали люди узнать, что явилось причиной такого шума. Ирья опустилась на крыльцо и сидела, судорожно рыдая, неспособная двигаться. Маттиас присел на корточки и сказал:
— Мамочка, разве ты не рада?
Сбежалась прислуга, и кучер пытался оглушить всех своим рассказом. Какое-то мгновение вокруг царил неописуемый хаос.
Аре смеялся, и слезы радости текли по его щекам.
— А я думал отругать тебя, Даг, за то, что опозорил нас! Кучер, дуй в горн, да так чтобы звуки его разносились по всей Норвегии!
В этот вечер в Гростенсхольме царил веселый шум. Сюда были приглашены все из обеих усадеб и из Эйкебю, хозяева крестьянских подворий и слуги, и радостный слух распространился быстро. Посмотреть на Маттиаса, потрогать его прибежали люди со всей округи. Раньше всех толпились в Гростенсхольме люди из Эйкебю, многочисленные родственники Ирьи, а старый хозяин Эйкебю сам обнял Маттиаса, своего тезку, и вытер слезу. Ведь тот был и его внуком! Богачи и простой люд, бедняки — все перемешались здесь, и каждому было что выпить и закусить.
Только поздно вечером все вздрогнули, услышав вопрос Маттиаса:
— А где Колгрим? Я еще не поприветствовал его!
И только тогда они обнаружили, что того никто не видел после ужина — перед тем, как приехала карета.
Даг пригласил к себе в кабинет всю семью, поручив слугам позаботиться о гостях. Маттиаса отправили спать, и Даг попросил Таральда и Ирью проводить его.
— Предстоит очень серьезный разговор, — сказал он оставшимся. — Из рассказа Маттиаса явствует, что Колгрим виновен в его исчезновении.
И он пересказал все, что сообщил ему ничего не подозревавший Маттиас.
Присутствовавшие пришли в ужас, не знали, что и сказать.
— Не говорите пока ничего Таральду и Ирье, — попросил Даг. — Они и так достаточно страдали.
— Да, — промолвила Лив. — А где же мальчишка? У нас будет еще одна пропажа? Я не думаю, что мы сможем поймать его.
— Ясно, он испугался, — сказал Бранд, присутствовавший на семейном совете один; Матильда ушла укладывать Андреаса в постель. — С возвращением Маттиаса раскрылась правда.
— Вопрос лишь в том, сколько времени он будет отсутствовать, — промолвила
— Да, и что мы скажем, когда он вернется? — заметил озабоченно Даг. — Известно, что я привык разговаривать о справедливости и нарушениях законности с преступниками, но в данном случае… Нет, я не думаю, что справлюсь с этим!
В зал вбежала Матильда.
— Тарье, кто-то был в старой части нашего дома. Твой дорожный сундук вскрыт, вокруг валяются лекарства. Одна из картин сорвалась со стены, а за ней пустое пространство. Что хранилось..?
— Пустое? — воскликнул Тарье. — Боже, он нашел!
— Что?
— Клад тайных предписаний Людей Льда и колдовские заклинания. Это опасно для жизни!
— Отца? И Суль? — спросила Лив. — О, нет!
— Мы должны найти его немедленно, — сказал Тарье.
— Подождите, — вмешался Даг. — Только не сейчас в темноте ночи. Мы же не знаем, где его искать.
— Как же ему удалось отыскать это?
— Он, видимо, искал клад уже после того, как Таральд проговорился о нем, два года тому назад, — сказал Даг.
— Да, — подтвердил Тарье. — Абсолютно точно, так как наследовать должен был Маттиас, он решил отделаться от своего маленького брата.
— Мы не должны забывать, Колгрим помечен проклятием, — заметил Бранд. — Я имею в виду, что он способен отыскать клад неизвестными для нас путями.
Лив задумчиво кивнула.
— Он в последнее время вел себя так странно. Таинственно. Все время после… Да, четырнадцать дней тому назад… Он в течение двух дней находился здесь на чердаке и спустился вниз с ужасной торжествующей улыбкой на лице.
— Лив, ты понимаешь, что говоришь о своем внуке? — вмешался Даг.
В ее глазах видна была огромная печаль.
— А ты думаешь мне это неизвестно? Не кажется ли тебе, что я этого внука люблю меньше, чем трех остальных? Но в этом случае…
Она не закончила.
— Постойте! — прервал ее Тарье. — Что ты сказала о чердаке, тетя Лив? Здешний чердак?
— Да.
— Что он там нашел?
— Не знаю.
— Мы не сможем найти его сегодня вечером, — решительно произнес Тарье. — Дайте мне фонарь! Я попытаюсь узнать, что за находка на чердаке так возбудила его.
— Но там очень темно, Тарье, — возразила Лив, — и такой беспорядок, что до утра ты ничего не найдешь.
— Утром может оказаться слишком поздно.
Он взял два фонаря и поднялся в огромное, незнакомое ему помещение под крышей Гростенсхольма. Сначала он взглядом окинул весь чердак. Его окружали многочисленные таинственные тени. Повсюду стояла мебель и валялась домашняя утварь прошлых времен, на вешалках висела одежда и белье, многие вещи выглядели так, что было ясно — повешены они давно. Тарье увидел, что часть мебели красива, старинные, прекрасно отделанные сундуки и многое другое еще пригодно для использования. Ему следует попросить Лив, чтобы она отдала ему кое-что, когда он серьезно осядет на месте.