Зловещее Проклятие
Шрифт:
— Буря? — спросила я. Небо было мягкого сливового цвета, с нежными тонкими контурами облаков, маскирующими первый проблеск звездного света.
— Точно, но не надо бояться, леди. Немного шквала, не больше. Пройдет к полуночи, и завтра будет хороший день, — пообещал он. — Мы приближаемся, держитесь левого борта, отсюда лучше видно остров Сан-Маддерн.
Я последовала его совету, и Тибериус встал позади меня. Стокер остался на корме, широко расставив ноги и засунув руки в карманы. Он поднял голову и понюхал воздух. Поднялся туман, окутывая остров и скрывая от наших взоров и его, и замок, пока мы не оказались
— Вот он, — гордо воскликнул корнишман Трефусис. — Остров!
Маленький кораблик причалил к острову. Мужчина забрался в воду, и Тибериус плавно перепрыгнул через борт лодки. Я упала в его руки, более крепкие, чем ожидала. К моему удивлению, в его объятиях не было ничего кокетливого. Виконт прижал меня к груди, с очевидной легкостью шагая по бедра в воде. На галечном берегу он поставил меня на ноги и предложил корнишману монету. Стокер согнул плечо, помогая старому Трефусису развернуть лодку к Пенкаррону. Корнишман натянул кепку и отчалил домой. Тибериус и я смотрели на замок, Стокер держался позади.
Тибериус долго стоял, пристально глядя на черную каменную громадину вверху. Он погрузился в странную задумчивость, на мгновение что-то темное и ужасное коснулось его лица.
— Тибериус? — мягко позвала я, отрывая его от мыслей.
Он встряхнулся с видимым усилием.
— Мои извинения, Вероника. Я не думал, что когда-либо вернусь сюда. У судьбы любопытные и извилистые дороги.
— Не спорю, — согласилась я бодро. — Но ветер усиливается. Разве мы не должны идти к замку?
— Конечно. Простите мне мои неуместные манеры. Что вы должны думать обо мне — заставить вас стоять на месте! — Он снова обрел свой обычный насмешливый тон, но я подметила при свете звезд настороженное выражение его лица.
Прежде чем я успела ответить, виконт положил твердую руку на мой локоть и повел к высившемуся над нами утесу. Стокер молча последовал за ним. Когда мы подошли, я увидела, что в камень была врезана витая лестница, ведущая к замку.
— На другой стороне острова есть фуникулер, — сказал мне Тибериус, когда мы начали подниматься по ступенькам. — Но он темпераментный зверь, к тому же для этого нужно пройти несколько миль. Если вы можете выдержать подъем, мы доберемся гораздо быстрее.
— Буду счастлива размять ноги после поездки на поезде, — отказалась я, взбираясь вверх по лестнице.
— Если устанешь, подтолкнуть тебя сзади? — злобно предложил Стокер.
— Замолчи, — пробормотала я, и мы продолжили подъем.
Периодически в камень были встроены железные фонари, кто-то зажег их. Они сияли маленькими золотыми звездами на фоне огромных черных склонов скалы, указывая путь вперед. Казалось, прошли часы, пока мы поднимались по ступеням Все дальше, все выше, пока, наконец, не достигли вершины. и последний шаг не привел нас к прочной каменной стене, оснащенной высокой аркой.
Я посмотрела наверх, когда мы подошли.
— Это порткулез?
Но ответил не Тибериус, голос был незнаком:
— Вы совершенно правы, дорогая леди.
Арка вела во внутренний двор, полный теней, освещенный сиянием звезд, светом факелов и мерцанием десятков золотых окон, установленных
Должно быть, когда-то это было почти красивое лицо, решила я. Черты лица были правильными и пропорциональными, телосложение как у обычного деревенского сквайра — мускулистые плечи и стройные бедра. На первый взгляд, он выглядел типичным джентльменом, одним из тех, на которых отмечено «сделано в Англии». Упорный, принципиальный, и с духом почтительной решимости, тип мужчины, который был бы первым в атаке Азенкура[5].
Но второй взгляд обнаружил глаза, запавшие от бессонных ночей, и глубокие морщины, вырезанные от носа до подбородка, будто нарисованные недоброй рукой. Если бы это не убедило меня, что он обеспокоен, достаточно было взглянуть на его руки. Ногти были обгрызены, каждый окаймляла тонкая нить алого цвета. Тем не менее улыбка джентльмена была любезной, когда он широко развел руки:
— Добро пожаловать на остров. Вы, конечно, мисс Спидвелл. Я — ваш хозяин, Малкольм Ромилли.
— Как поживаете? — поздоровалась я, осторожно пожимая протянутую руку.
— А вы, сэр, должно быть, Ревелсток Темплтон-Вейн, — он двинулся вперед, чтобы пожать руку Стокеру.
— Зовите меня Стокер, пожалуйста, — исправил он нашего хозяина. Стокер предпочитал отзываться на свою фамилию как можно реже.
Малкольм Ромилли наконец повернулся к виконту.
— Тибериус. Давно не виделись.
— Действительно, — холодно ответил тот. — Надеюсь, у тебя все хорошо.
Мистер Ромилли слабо и безрадостно рассмеялся.
— Кажется, не так хорошо, как у тебя. Рад познакомиться с твоей невестой. — Слова были сердечными, но под ними скрывалось что-то необъяснимое.
Я чувствовала, как Стокер напрягся при этом замечании, но Малкольм Ромилли уже подталкивал нас к двери.
— Заходите, назревает шторм. Для вас всех подготовлены комнаты.
Стокер остановился позади меня.
— Невеста? — пробормотал он мне на ухо. — Мы поговорим об этом позже.
— Здесь нечего обсуждать, — отрезала я, все еще потрясенная, что он решился приехать в Корнуолл. Я ожидала, что несколько недель вдали от него помогут рассортировать мои беспорядочные чувства. Вместо этого Стокер стоял в нескольких дюймах от меня, нервируя и заставляя мои мысли скакать тревожно.
К моему удивлению, Стокер ничего на это не ответил, и мы последовали за нашим гостеприимным хозяином в главный зал замка. Именно так я представляла замок. В просторном каменном зале с одной стороны был сооружен огромный камин, достаточно большой, чтобы зажарить в нем половину вола. В противоположном конце высилась галерея менестрелей. Сводчатый ребристый потолок покрывал сложный готический узор в виде ромбов. Каждый ромб был окрашен в алые и синие тона, ромбы окружали геральдическую эмблему семьи Ромилли — русалку. Вдоль каменных стен был развешен обычный для замка ассортимент оружия, доспехов и других безделушек, которые меня не заинтересовали. Имелся даже древний гобелен, выцветший и слегка изъеденный молью. Я прищурилась, чтобы лучше рассмотреть изображенную на нем сцену: русалки заманивают моряков к гибели.