Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа
Шрифт:
– Я столько часов не спал, что сбился со счету. За это время меня раза три пытались убить. – Может, я и преувеличил. Кто знает, что может случиться, если те или иные люди возьмут верх. – Пытались убить моих друзей. Я больше не могу слышать никаких жалоб. Если у тебя сложности, приходи через несколько дней.
Я не стал ему напоминать, что я на него не работаю и не обязан решать его проблемы.
Меня ждало новое испытание. Мои замечания вызвали интерес у дам. Белинда предъявила полный набор своих штучек, и оказалось, что в ее распоряжении тысяча
«Она и есть его дочь», – сообщил мне Покойник.
– Это я уже сообразил. Даже не пришлось считать на пальцах.
«Это долгая история».
– Тогда не рассказывай, не теряй времени. Я иду спать.
Я бросил на Белинду многозначительный взгляд. Она не обратила на меня внимания. Она суетилась вокруг Дина, который снова обосновался в маленькой гостиной. Судя по тому, что Белинда ему говорила, она не собиралась выполнять данные ранее обещания.
«Мать Конфетки вступила в связь с человеком, которого Конфетка до недавнего времени искренне считала своим отцом.»
– Это обязательно нужно знать? Сейчас?
Я разглядывал парадную дверь. Дверь, которой больше не было. Могу я быть уверен, что Покойник не заснет, пока я буду отдыхать? Он дал мне знать, что я могу на него положиться. И продолжил свою душещипательную повесть о том, как прекрасная юная героиня преодолела все препятствия, чтобы воссоединиться с родным отцом.
– Хорошо, Плут. Мы все видели, как она с пеной у рта жаждала воссоединения.
Я решил, что дня через два Брешущий Пес ей надоест. Она уже достаточно осведомлена и до сегодняшней ночи не хотела общаться с ним напрямую. Может, больше никогда и не захочет, как только увидит, в какой дыре он живет.
Покойник продолжал рассказ, но я заупрямился. Я не стал его слушать. Я не стал слушать никого и пошел спать. Прежде чем заснуть, я несколько секунд злился и тосковал по добрым старым временам, когда я жил один и, бывало, делал все так, как хотел.
60
Дин впустил меня в новую дверь. Оказалось, что рука у него таки не сломана, и вторжение неприятеля стало для него поводом похлопотать. Он нанял рабочих и, едва взошло солнце, начал их изводить. Они не давали мне спать, я встал и по совету Покойника отправился проверить, как дела у Тупа и его ребят.
– Вот что они сделали, – вернувшись, стал я рассказывать Покойнику. – Пока убийцы были в бессознательном состоянии, их поместили в камеры. Двери заложили кирпичами. Окон в камерах нет. В дверях оставили щелку, через которую пленникам передают еду.
«Вероятно, этого достаточно. Хотя через мусоропровод…»
Я с самодовольным видом перебил его:
– Мы все учли, Весельчак. Все учли. Я заметил эти
«Что?»
– Веревочные пояса. Все злодеи подпоясывались веревкой. Когда Уинчелл объявился у Гулляра, у него не хватало куска пояса. Тип, который ворвался к нам в дом, носил вместо пояса обрывок веревки, такой же, как у Уинчелла. Тут я понял, в чем дело. Проклятие переносит веревка.
«Ты забыл об этом упомянуть.»
Я усмехнулся:
– Я немножко схитрил, чтобы у меня не отняли всю славу.
«Какую славу? Тебе ничего не достанется. Общество уверится, что победа над проклятием принадлежит исключительно капитану Тупу. Он об этом позаботится.»
Всегда этот Покойник все испортит.
– Туп запер веревки в ящике и спрятал его в запечатанный сейф, стоящий еще в одной обложенной кирпичами камере.
Мне не удалось убедить Покойника, он знал некомпетентность Стражи. Я тоже волновался. Но скрывал это.
– Я получил последние переводы. Я был прав. Все началось из-за женщины. Мне также нашли портрет Дракира…
«Я полагаю, этот Дракир оказался двойником старика, который ездил в карете.»
– Да. – Когда Покойник начинает читать мысли, он неудержим. – И Дракир носил серьги в виде бабочек.
«Он очень интересовался бабочками.»
– Очевидно.
«А еще больше он интересовался тем. как пережить своего соперника.»
Покойник воровал мои потрясающие сведения. Я пришел домой, переполненный новостями, а он вытаскивал их у меня из головы или он догадался обо всем еще раньше?
– Да. Дракир нашел путь к бессмертию, но это был жестокий путь. Когда Дракир изобрел проклятие, он сделал так, чтобы оно непременно настигло отвергнувшую его дочь Простодушного. Затем Дракир подстроил, чтобы его убили. Для него это не имело значения. Проклятие возвращало его к жизни. И всегда переставало действовать, воспроизведя своего создателя. Меня удивляют люди, подобные Дракиру: они готовы пожертвовать сотнями жизней ради сомнительной возможности отдалить собственную смерть. Эти люди выдают себя за человеческие существа, но вы, и я, и все остальные для них все равно что тараканы. Жаль, что такие люди не довольствуются тем, чтобы уничтожать друг друга.
Я ожидал, что проклятие принудит обоих пленников покончить с собой. Покойник со мной не согласился.
«Теперь в этом нет смысла. Допустим, один из них прокусит зубами вены. Ну и что? Даже Туп не настолько глуп. чтобы войти в камеру без искусного волшебника.»
– Если он когда-нибудь появится.
«Вот именно. Может быть, никогда. Они могут все остаться в Кантарде.»
– А труп тем временем будет разлагаться. Однажды кого-нибудь стошнит от вони, этот человек откроет камеру…