Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа
Шрифт:
Довольно мудрое решение, учитывая мое внезапное недомогание.
Я припустил за ним. Мне еще повезло: я тренировался и был в такой хорошей форме, что быстро пришел в себя. Скоро расстояние между нами перестало увеличиваться, а потом я стал его нагонять. Брешущий Пес оглянулся лишь раз. Он экономил энергию, надеясь скрыться.
Что касается меня, я стал осторожнее на поворотах.
Мне не потребовалось много времени, чтобы догнать его, схватить за плечо, сдержать его слабые удары и силой усадить на
– Какого черта ты это устроил? – рявкнул я.
Он посмотрел на меня, как на придурка. Может, так и есть. Пока я не выказал большого ума. Он не отвечал.
Сбегать он как будто не собирался, и я присел возле него, хотя и не совсем рядом, чтобы он не мог ударить меня снова.
– Мне больно, парень. За что? – Опять этот взгляд. – За кого ты меня принимаешь, головорез?
Да-а. Это побольнее пинка в живот. Я опытный сыщик, а не уличный бандит.
– За чокнутого старика, у которого не хватает ума спрятаться от дождя.
– Я живу в гармонии с природой. Неужели ты это сделаешь?
– Что сделаю?
– Будешь угрожать. Руки выкручивать. Ха! Теперь моя очередь смотреть на него большими глазами.
– Этим тупым взглядом ты меня не проведешь. Кто-то послал тебя, чтобы ты помешал мне говорить правду.
Я с хитрым видом спросил:
– Какую правду?
Он с еще более хитрым видом ответил:
– Если тебе не сказали, значит, они не хотят, чтобы ты знал. Не хотят втягивать тебя в это дело, а я уже в нем по уши.
Псих. И я сижу здесь и разговариваю с ним. Под дождем. И ветер в мою сторону. А этого психа перед выходом из тюрьмы даже не вымыли.
– Никаких угроз не будет. Мне все равно, что ты делаешь.
Он не понял:
– Зачем же ты меня преследуешь?
– Чтобы знать, куда ты идешь. Надо ошарашить его новым приемом. Правдивые ответы на вопросы. Сразу ставят в тупик. Прием сработал. Брешущий Пес был озадачен.
– Зачем?
– Черт возьми, я сам не знаю. Один тип заплатил моему партнеру, и тот согласился на эту работу, не посоветовавшись со мной. Естественно, мой партнер сидит дома. А я тут мокну.
Он мне поверил; вероятно, потому что я не выкручивал ему руки.
– Кому я нужен? – Казалось, он в недоумении. – Никто не принимает меня всерьез. Почти никто.
Я посмотрел, не собираем ли мы толпу. Брешущий Пес мог говорить только в одном диапазоне: очень громко. Он так долго орал, что разучился издавать другие звуки. Мне вдруг стало очень интересно, чем его кормили в тюрьме. Изо рта у него пахло, как у хищной птицы. Внешность у него тоже была малоприятная: растрепанные брови, усы, нос картошкой и безумные глаза. По крайней мере он не пытался подсунуть мне листовки и не просил подписать прошение.
Доведем эксперимент до конца.
– Типа, который заплатил, зовут Рислинг Гулляр.
– Как?
– Владелец жульнического дансинга в Веселом уголке.
Он странно на меня посмотрел, будто я или вру, или спятил. Потом он нахмурился:
– Подстав! Ну конечно.
– Что?
– Подстав. Подставное лицо, он нанял тебя для кого-то другого.
Брешущий Пес заулыбался и закивал головой. Кто-то за ним охотится. Ему это нравилось. После стольких лет кто-то идет по его следу! Кто-то принимает его всерьез! Можно сказать, что его преследуют!
– Возможно.
Мне всегда было некогда размышлять о Брешущем Псе. Иногда я задавался вопросом, верит ли он в то, что говорит. Все знали, что его рассказы об их семействе не соответствуют действительности. Ни одно из его утверждений о заговоре не подтвердилось, и это в городе, где каждый, кто что-то собой представляет, стремится разоблачить всех остальных. Никто не пытался его остановить.
– За что тебя посадили?
Вот черт! Я уже так промок, что дальше некуда. И сырость смягчает запах зловонных паров вокруг Амато.
– На шестьдесят дней. Шут!
– По какому обвинению? Это же записано в протоколе. Я за считанные минуты раздобуду твое дело.
Он что-то пробормотал.
– За что?
– За нарушение общественного порядка. Он продолжал говорить тихо.
– За это не дают два месяца.
– Третья жалоба.
Радость, что его наконец преследуют, пропала. Теперь он был смущен. Его осудили за нарушение общественного порядка.
– Даже после третьей жалобы больше нескольких дней не дают.
– Я слишком увлекся во время слушания. Пятьдесят пять дней добавили за оскорбление суда.
Все равно слишком сурово. Знакомые мне судьи привыкли к оскорблениям. Заседания суда напоминают кормежку зверей в зоопарке. Надо было очень постараться, чтобы вывести этих судей из себя.
Я вспомнил возмутительные заявления Амато. Да-а. Он наткнулся на человека, лишенного чувства юмора, к тому же этот человек не знал, что Брешущий Пес настоящий псих, совершенно безвредный. Только тронутому могли сходить с рук такие вещи.
– Тебе еще повезло, – сказал я ему. – Ты кого-то здорово уел тебя могли упрятать в Бледсо.
В благотворительной больнице есть отделение для умалишенных. Кто туда попадает, не выходит, пока кто-нибудь с воли его оттуда не вытащит. Существует полно истории о том, как людей запихивали туда, а потом забывали о них на десятилетия.
Брешущий Пес побледнел под слоем загара. Он испугался. И собрался уходить.
– Погоди, старик.
Он покорно уселся обратно Он понял мои слова как угрозу. Бледсо. Находясь около Брешущего Пса, разговаривая с ним, я все больше чувствовал себя болтуном.