Зловещие латунные тени
Шрифт:
– Неужели Чодо здесь? – Я знал, что он обычно не вылезает из своей норы.
Появился Краск, и вся компания оказалась в сборе. С обеих сторон у меня появились охранники, которые без малейших колебаний задушили бы собственных матерей, едва вспомнив об этом на следующий день и сожалея не больше, чем раздавив жука. Скверные люди эти Садлер и Краск. Очень скверные. Каждый раз, когда я их встречаю – а мне хочется, чтобы это случалось как можно реже, – я трачу половину своего серого вещества (его у меня и без того немного), размышляя, насколько они скверны.
Остается радоваться, что природа
– Чодо хочет поговорить с тобой, Гаррет.
– У меня тоже создалось такое впечатление, – произнес я, посмеиваясь про себя. (Вовсе не обязательно объяснять, что Садлер уже известил меня об этом.)
– Он – в карете.
Вряд ли они специально меня ждали. Это было бы не в их стиле. Скорее всего у ребят было какое-то дело к Морли, а я оказался полезным побочным продуктом.
Подойдя к карете, я открыл дверцу, втиснул свое бренное тело внутрь и оказался лицом к лицу с королем преступного мира.
Увидев Чодо впервые, вы наверняка спросили бы себя, из-за чего весь этот шум. Неужели все боятся этого старого урода? Действительно, он вечно пребывает в настолько вшивом физическом состоянии, что вынужден безвылазно оставаться в инвалидном кресле на колесах. Он с трудом может приподнять голову, да и то ненадолго, если не пребывает в ярости. Иногда он говорит настолько невнятно, что понять его почти невозможно. Кожа его лишена какого-либо цвета, и создается впечатление, что она прозрачна. Одним словом, парень выглядит так, словно уже помер лет пять тому назад.
Однако, когда он набирается достаточно сил, чтобы взглянуть вам в глаза, вы начинаете понимать, какое чудовище на вас смотрит. Я встречался с ним несколько раз, но до сих пор помню потрясение, которое испытал, поймав первый раз его взгляд. По сравнению с существом, сидящим у него внутри и сожравшим его плоть, Садлер и Краск представляются милыми уличными филантропами.
Если вы встанете на пути Чодо, то неминуемо пострадаете. Для этого ему не обязательно быть подвижным, как балерина. У него имеются Садлер и Краск. Эта парочка верна ему больше, чем сыновья отцу. Такого рода лояльность в преступном мире вызывает изумление. Интересно, чем он их держит?
У него имеются они и взвод других помощников, в свою очередь, командующих солдатами. У солдат есть союзники и информаторы. Если Чодо недовольно скривится или нахмурится, кого-то ждет скоропостижная и жуткая кончина.
– Мистер Гаррет.
У него достало сил наклонить голову. Венчик жестких седых волос от движения дрогнул. Видимо, сегодня со здоровьем у него было все в порядке.
– Мистер Контагью, – я всегда обращаюсь к нему «мистер Контагью». – Я собирался навестить вас.
Собирался, впрочем, не очень серьезно. Он жил далеко, в отвратительном, безвкусном мавзолее (зелен виноград, Гаррет), перед которым бледнели дома многих наших правителей. Преступление всем приносит хорошие барыши. А Чодо – просто очень хорошие.
– Да, я рассчитывал на это. Мне сказал мистер Дотс.
Спасибо тебе, Морли, ты опять вспомнил о своем друге.
– Я знаю, что вы чувствуете, мистер Гаррет, – продолжил Чодо. – Мне однажды тоже пришлось пережить потерю женщины. Любому мужчине в подобной ситуации не терпится рассчитаться. Восстановить
Вот как? Разве он не знает, что с Тинни все будет в порядке? Или знает нечто такое, о чем неизвестно мне? Второе более вероятно, ибо, как я понимаю, каждому ведомо что-то, чего мне знать не дано. Но это не может относиться к Тинни – здесь для меня не оставалось секретов. – Я способен понять вас больше, чем вы полагаете.
Любопытно. У него когда-то была девушка. Я никогда не думал о том, что старик в свое время мог быть не таким, как сейчас.
– Вы поражены, – продолжал он. – Как жаль, что вы столь упорно стремитесь сохранить свою независимость.
Это основная загвоздка в наших отношениях. Я желаю показать миру, что принадлежу только самому себе. Он же хочет прибрать меня к рукам.
– Я восхищен вами, мистер Гаррет. Было бы крайне интересно посидеть с вами и потолковать о том, что было и что могло бы быть. Да… Даже я когда-то был молод. Даже я любил. У меня даже возникала мысль оставить эту жизнь – настолько я был влюблен. Но она умерла. Почти так же, как и ваша любимая. Я до сих пор помню ту боль, которую испытал тогда. Некоторое время дух мой был так же немощен, как сейчас немощно мое тело. Если я смогу чем-то вам помочь, то всенепременнейше сделаю это.
В этот момент я впервые подумал, что между мной и Чодо есть нечто такое, что выходит за пределы симпатий и антипатий или за рамки благодарности в связи со случайно оказанными услугами. Быть может, он видел во мне тонкую пуповину, связывающую его подпольный мир с другим миром – тем, где господствуют более высокие стандарты. А его постоянные попытки соблазнить меня и привлечь к себе – нечто иное, как стремление эту пуповину оборвать.
Вот так-то! Время менять тему, Гаррет.
– Да, конечно. Огромное спасибо. Но, понимаете, Тинни не умерла. Она ранена, но говорят, что пойдет на поправку. Бельчонок должен был вам это сказать, но…
– Бельчонок… – Он помрачнел. – Мистер Краск и мистер Садлер передали мне ваш рассказ. По правде говоря, мне это кажется бессмыслицей.
– Мне тоже. Но у меня впечатление, что весь мир обезумел. Каждую ночь над нами носятся моркары, в округе бродят мамонты и саблезубые тигры, громовые ящеры, судя по всему, мигрируют на юг. Только сегодня я видел на улице кентавров и чуть не растоптал выводок гномов. Все лишилось всякого смысла.
Он слабо взмахнул рукой, что говорило о чрезвычайном возбуждении, – Чодо редко тратит понапрасну силы.
– Расскажите.
– У вас появился профессиональный интерес?
– Расскажите.
Моя мама вырастила своих детишек не такими идиотами, чтобы те отказывали в просьбе Чодо, находясь среди его головорезов. Я выложил ему почти все. В точности, как ранее поведал Садлеру и Краску. Я не противоречил себе ни на йоту. Покойник научил меня запоминать детали. Однако я позволил себе некоторые рассуждения, создавая видимость того, что ради него готов на дополнительные усилия.
Он слушал меня расслабившись, опустив подбородок на грудь. Видимо, копил силы. Какие мысли роятся в его необычном мозгу? Этот человек был гением. Злым, но гением.