Зловещие забавы славянского бога

Колмаков Олег Владимирович

Подозрения Василия Ивановича постепенно переросли во всеохватный страх. Когда ж Угрюмов не поддался на разного рода провокации, Василию Ивановичу начало казаться, что его, как отработанный материал, как результат неудачного эксперимента, обязательно умертвят. Причём, в самую ближайшую ночь. Иначе почему, в течение нынешнего дня они

были с ним так нарочито вежливы и так слащаво-обходительны, а к вечеру, будто о нём и вовсе забыли. Наверняка готовят яд или еще какую хрень.

«Им со мной, конечно же, проще. Бомжа никто не хватиться. Никто не начнёт его искать. „Вкатят“ в вену быстродействующий препарат, а после сожгут в крематории. Вот и нет Василия Ивановича. Нет Угрюмова и никогда не было. Кто это? Мы впервые о нём слышим!»

Добравшись до ближайшего мусорного бака, Василий Иваныч привычно в нём покопался. Он быстро откопал в груде дерьма, довольно сносную одежонку, да пару хлебных огрызков. Тут же, прямо у бака, Угрюмов скинул с себя полосатую, стиранную-перестиранную больничную пижаму, снял с головы бинты и переоделся в найденные «обновки».

Ему стоило поторопиться. Не поспей Угрюмов на последний пассажирский транспорт, его пешая прогулка до вокзала обещала быть чересчур долгой. Потому Угрюмов, чуть ли не бежал к троллейбусной остановке.

Это там, возле вокзала, у Василия Ивановича имелся небольшой тайник, куда он прятал зимнюю одежду и небольшой запас пропитания. Там же его поджидала и заветная «четвертушка» самогона, припасённая им на чёрный день. И этот самый день, для Угрюмова, похоже, уже наступил.

«Подумаешь, башка разбита. Да мне её и без того, регулярно пробивают. Если не менты, то кто-то из своих, из бродяг. И ничего, пока ещё жив!..»

* * *

Такси, в котором мчались по городу два друга, два бывших сослуживцев: Чернышев и Громов – успело миновать мост через реку.

– Эх, Витька!.. – Юрий Александрович,

сидевший рядом с водителем, обернулся к своему товарищу. – …Говоришь: жизнь моя удалась. А сам-то, наверняка, и не представляешь каким потом и каторжным трудом далось мне это самое счастье. По молодости только и мечтал вырваться из этого, Богом проклятого Союза. Засыпая, кажется, только и мечтал о свободной, беспечной жизни на берегу лазурного моря, где круглый год лето. И лишь пожив «за бугром» понял, что настоящая жизнь только здесь и была. Там, я чужак. И, вообще, никто. Ни друзей, ни близких. А чтоб вот так, как мы сейчас в гаражах запросто посидеть с мужиками, и думать не смей. Знал бы, как хотелось иногда волком взвыть. А если быть до конца откровенным, то сволочная там, дружище, житуха. Какая-то не настоящая, искусственная, силиконовая. Уж точно, не для русского мужика. Сотню раз пожалел о том, что уехал.

– Да, брось ты, Юрка. – махнул рукой Чернышев. – Когда за пазухой бумажник битком набитый долларами, все мы Родину любим. У нас ведь кто значится в списке первых патриотов? Правильно: политики, бандиты, бизнесмены и прочее ворьё. В общем, те, у кого куры денег не клюют. «Люди добрые, пожалейте меня, несчастного, ведь я всё делал для вас, для России!»

Подумаешь, пожил немного на чужбине. Зато теперь, как «белый человек». Кабы не то ранение, возможно, и я рванул вместе с тобой. Хочешь, не хочешь, а задумаешься: какого чёрта, полез тогда на рожон. Отсиделись бы в кустах, пока бандиты границу переходили. Пять минут позора, а взамен нормальная жизнь. Дай Бог, повторить свою судьбу, ни за что бы не открыл огонь по тем нарушителям. И ты ещё говоришь мне: дескать, житуха у тебя была сволочная. Хоть бы на годик залез в мою шкуру. Сразу понял бы, чья жизнь полное дерьмо. Не то, чтоб семью обеспечить, себя бы хоть как-то прокормить.

Конец ознакомительного фрагмента.