Зловещий аромат нефти
Шрифт:
– Главное, что и она, и ты теперь свободны! – закончила свою мысль Жюли.
– Мне осталось совсем немного дослужить... А с твоим папой я уже могу познакомиться персонально. Все-таки я помог ему сберечь его вложения.
Глаза Жюли погрустнели:
– Не все так просто, Мишель. Мой отец с самого начала поддался панике. Лишь только появились первые статьи в газетах о русском следе. Он успел продать все свои акции французских нефтедобытчиков, а вместо
– Неужели акции «Эйша Петролеум»! – с досадой воскликнул Мишель.
– В том-то и дело! Он чуть было не разорился!
– Да, думаю, с визитом к твоему родителю пока спешить не стоит. Вряд ли твоему папе будет приятным напоминание об Ираке.
– Ничего. Семейный бюджет не лопнул. Я получила огромный грант на свои дальнейшие исследования. От «Энержи Ориенталь», – похвасталась Жюли. – Ведь если бы не я, они могли потерять оборудования на несколько миллионов евро, не говоря уже о жизни сотрудников! – Ей нравилось осознавать свою значимость.
– Ты же у меня умница, – согласился с ее бахвальством Мишель.
В осеннем воздухе Парижа что-то неуловимо изменилось. Легионер не сразу понял, что это перестал играть саксофон уличного музыканта.
Пока они с Жюли разговаривали, краем глаза он видел, как рядом с саксофонистом прошла группа японских туристов. Такие же старички, как и уличный музыкант, только с пестрыми рюкзачками на спинах, и бабушки с напудренными щеками. Все, с ног до головы, обвешанные современной фото– и видеотехникой. Они одобрительно поклонились саксофонисту, положили в открытый футляр бумажки евро. Не переставая играть, он кланялся им в ответ.
Как только японцы отошли на приличное расстояние, к уличному музыканту приблизились трое парней отмороженного вида. Какие-то плешивые, с грязными свалявшимися волосами, не длинными и не короткими, в помятых драных джинсах и замызганных куртках. Один был на голову выше, чем все остальные. У него на шее красной краской был выколот череп, издалека похожий на кровавое пятно. Он схватил старика за горло. Другой рукой начал вырывать саксофон.
– Оставьте инструмент, пожалуйста, – прохрипел старик, – это мой хлеб.
– Тогда не реви, стой спокойно, – устрашающе предупредил верзила с наколотым на шее черепом. – И никому не говори.
Второй отморозок, поменьше, с шершавым лицом землистого цвета, выгреб все монеты и банкноты из футляра. В это время третий, самый маленький, с прыщами на руках и щеках, воспаленными от конъюнктивита глазами, внимательно осматривал окрестности.
– Подожди...
Он взял со стола свою чашечку с мороженым.
Мишель в выходной форме легионера, стройный, плечистый, ел ложечкой мороженое и шел прямо на троих ублюдков.
– Ребята, каков получился «улов»? – спокойно спросил Мишель.
– Не твое дело, – грубо ответил верзила.
– Тебе это зачем? – противно улыбнулся «прыщавый».
– Может быть, мне как раз не хватает расплатиться за мороженое, – сказал Мишель.
– Га-га-га, – заржал «прыщавый», типа, оценил шутку. И тут же заглох.
Вдруг Мишель резким движением прилепил чашечку с мороженным «прыщавому» на лицо, а каблуком начищенного ботинка попал прямо в наколотый череп верзилы.
«Прыщавый» от неожиданности и неприятного холода что-то вякнул, а верзила захрипел. Для острастки Мишель наградил каждого коротким тройным с обеих рук в солнечное сплетение. Эти двое согнулись, отпали. А третий – шершавое лицо которого от напряжения стало бордовым – выхватил из кармана нож. Нажал на кнопку. Сверкнуло длинное узкое лезвие.
– Кретин! Идиот! Имбицил! – прямо в лицо ему заорал Мишель.
«Шершавый» моментально отупел.
– Ты хоть умеешь с этим обращаться? – еще громче, оглушая противника, закричал Легионер.
«Шершавый» неловко повел рукой с ножом.
Мишель перехватил его руку, вывернул локоть, опрокинул отморозка на мостовую. У того из рассеченного подбородка брызнула кровь.
– Все деньги сюда, быстро, – Мишель заламывал его руку до хруста.
«Шершавый» загорланил, однако свободной рукой достал из кармана куртки жменю монет и купюр.
Мишель забрал их:
– Это все?
– Да-а, – надрывался «шершавый».
Тогда Мишель отпустил его. Встал, отряхнулся, поправил брюки.
К нему, держа в руках белую кепку и белые перчатки, шла Жюли.
– Мишель, ну сколько можно драться?
– Дорогая, я же быстро. Всего две минутки... – улыбнулся он.
Мишель надел кепку, перчатки, взял Жюли под руку. Они вместе подошли к уличному музыканту.
– Пардон, месье, – Мишель по-легионерски отсалютовал, положил в футляр саксофонисту отобранные у «шершавого» деньги. Достал спрятанную под подкладкой кепки свою купюру в пятьдесят евро и сказал:
– Старик, сыграй так, чтобы твою музыку услышали мои друзья. На земле и на небесах...