Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса
Шрифт:
Взобравшись на невысокую мачту, он пересчитал телефонные провода, закрепленные на фарфоровых изоляторах, проверил направление седьмого из них и прицепил к нему свой приборчик. Затем Моури слез с мачты, протянул кабель до края крыши и аккуратно спустил его вниз — так, чтобы он на всю длину свешивался вниз. Его раздвоенный конец болтался в метре от тротуара.
Пока он сидел на крыше, с полдюжины человек прошло мимо болтающегося кабеля, не проявив к нему никакого интереса. Двое мимоходом глянули вверх и, увидев, что кто-то возится на крыше, равнодушно
Моури вернулся в вестибюль и вышел из здания без всяких помех. В течение ближайшего часа он беспрепятственно повторил эту операцию на другой крыше. На следующий день он приобрел новую пишущую машинку, бумагу и конверт Было еще далеко до вечера, когда Моури вернулся в гостиницу и приступил к работа Она заняла остаток дня и значительную часть следующего. Потом машинка нашла вечный покой на дне радинского озера.
В результате запасы Моури пополнили двести двадцать писем, предназначенных для отправки в будущем; еще двести двадцать он немедленно послал тем, кто уже получил первое предупреждение:
«Хейг Ридарта стал вторым.
Список у нас длинный.
Дирак Ангестун Гесепт».
Он надеялся, что получатели не придут в восторг от второго письма, а ведь их ожидало еще и третье!
После обеда Моури наконец нашел время просмотреть вчерашние и свежие газеты, но не нашел в них ожидаемого сообщения. Ничего не говорилось о безвременной кончине Бутина Архавы. Может быть, случилось что-нибудь непредвиденное? Не заартачились ли Гурд и Скрива, узнав имя новой жертвы? Или, возможно, они просто тянут время?
Среди новостей не было ничего необычного. Победа приближалась с каждым днем. Потери в реальном или мифическом сражении у Альфы Центавра получили официальное подтверждение и составили одиннадцать сирианских боевых кораблей и девяносто четыре земных. Эти цифры смаковали передовицы всех газет.
На одной из последних страниц затерялась крохотная заметка, сообщавшая, что сирианские силы по стратегическим причинам покинули Федиру и Федару, сорок седьмую и сорок восьмую планеты Империи. Намекалось, что возможен отход и с Гумы, шестьдесят второй планеты, чтобы спрямить линию фронта.
Ну вот они и признали то, что больше невозможно скрывать: с двумя планетами пришлось расстаться, и третью ждет такая же участь. Хотя об этом и не упоминается, совершенно ясно, что земляне захватили все упущенное сирианами. Моури усмехнулся, вспомнив слова продавца в кондитерской: «Месяцами мы с триумфом отступаем перед деморализованным противником, наступающим в полном беспорядке».
Он дошел до телефонной будки и позвонил в «Сузун»:
— Вы забрали деньги?
— Да, — сказал Скрива, — а ты запаздываешь с оплатой второго дела.
— Я ничего не прочел об этом.
— И не прочтешь. Вряд ли покойного можно опознать.
— Ну что ж, я плачу, когда есть подтверждение. Пока ты его не предоставишь, говорить
— Не бухти, получишь свои доказательства. Можешь взглянуть в любой момент.
Моури быстро обдумал это предложение.
— У вас динокар недалеко?
— Ага.
— Тогда я буду ждать вас на той же дороге у отметки восьмого дена. Часов в десять вечера.
Машина появилась вовремя. Моури прислонился к столбику с металлической табличкой — смутная тень в ночном полумраке на фоне полей и деревьев. Динокар подъехал ближе, свет его фар разрезал темноту. Скрива вышел, вытащил из багажника небольшой мешок, открыл его и показал содержимое Моури.
— Боже праведный! — воскликнул тот, чувствуя спазмы в желудке.
— Грубовато сработано, — согласился Скрива. — Шея у него оказалась крепкая, нож был тупой, и Гурд торопился. — Бандит посмотрел на посеревшее лицо Моури. — В чем дело? Ты что, такой чистоплюй?
— Пожалуй, крови могло быть поменьше… Что вам стоило просто пристрелить его?
— Соблюдение санитарных норм ты нам не оплачиваешь. Хочешь, чтобы все было чисто и элегантно — подними расценки.
— Ну, что ж…, а впрочем, я не жалуюсь.
— Надеюсь, что нет. Бутин начал тащить одеяло на себя. — Скрива пнул мешок. — Ведь так, Бутин?
— Уберите это. У меня портится аппетит.
Мрачно усмехнувшись, Скрива забросил мешок в придорожную канаву и протянул руку:
— Деньги!
Отдав бандиту сверток, Моури молча ждал, пока тот с помощью Гурда пересчитает в машине купюры. Головорезы ласково ощупывали каждую бумажку, причмокивая и обмениваясь поздравлениями.
Закончив Скрива насмешливо оскалился:
— Мы получили двадцать тысяч ни за что, парень.
— Почему? — спросил Моури.
— Мы все равно бы его пришили — за твои денежки или бесплатно. Бутин собирался нас заложить. Глаза у него бегали… у этого вонючего соко… Ведь верно, Гурд?
Гурд ограничился жестом, полоснув ребром ладони по шее.
Облокотившись на дверцу машины, Моури сказал:
— У меня есть для вас новая работа. Как, возьметесь? — Не дождавшись ответа, он показал еще один сверток: — Здесь десяток приспособлений, снабженных зажимами; к ним прикреплены мотки тонкого кабеля Я хочу, чтобы вы подсоединили эти устройства к телефонным линиям в центре Пертейна. Их нужно закрепить так, чтобы сами приборчики оставались незаметными, а кабели свешивались на улицу.
— Но, — возразил Скрива, — если видны провода, то рано или поздно кто-нибудь обнаружит и сами устройства. Не пойму, зачем прятать то, что все равно неизбежно будет найдено?
— Не пойму, зачем я плачу вам хорошие деньги за такие пустяки, — отозвался Моури. — Пять тысяч гильдеров за штуку. Пятьдесят тысяч за все.
Скрива беззвучно присвистнул.
— Я сумею проверить, выполнена ли работа на самом деле, — продолжал Моури, — поэтому не пытайтесь меня одурачить. Учтите, мы в одном деле. Не будем портить отношения.