Зловещий брак
Шрифт:
— А ты — жесткосердечный вандал, Чед, — прервала его Лайза. — Ты тратишь время на богатых бездельников и понятия не имеешь, как трудна жизнь безграмотного ребенка, пытающегося найти место чистильщика сапог или посудомойки.
— Дорогая моя, все мои симпатии — на их стороне, и я прекрасно знаю, как им живется: я сам мыл бутылки после уроков в школе в Гонконге, когда мне было двенадцать, чтобы помочь семье выжить.
—..Пока я не выяснила, чем ты занимаешься, и не привела тебя домой за ухо!
— Как бы там ни было, мы оба познали крайнюю нужду. Я могу понять, что ты жалеешь людей, которые приходят к тебе в поисках работы, но почему ты так беспокоишься
Глаза Лайзы озорно сверкнули.
— Что бы ты там ни говорил, агентство всегда приносило доход… — Она повернулась ко мне: — Доход достаточный для того, чтобы нам жить комфортно, и платить ренту, и позволить Чеду заниматься своими делами. Квартирная рента у нас меньше, чем должна была быть, но это потому, что дом принадлежит Сэму Редвингу, а он настаивает на том, что ему выгодно, чтобы за домом кто-то присматривал.
— Я не знала, что это его дом.
Я вспомнила, как мистер Круз на острове Сент-Энтони намекнул, что больной американский джентльмен — личность довольно состоятельная, а позже Сэм Редвинг оплачивал все связанные со мной расходы по кредитному письму на сумму в тысячу фунтов. Интересно, что же за профессия у мистера Редвинга и как так случилось, что они выросли вместе с Локхартами, но я не задала этих вопросов. Время само ответит на них, а сейчас пыталась припомнить, чему учила меня Мэй в кулинарии.
Мы вышли из ресторана в четверть третьего, как раз вовремя, чтобы Чед успел довезти нас через пустошь и Гринвичский парк на пристань к отправлению катера.
Неосознанно, я уже решилась доверить свою судьбу Лайзе, поэтому, пока экипаж нес нас через зеленые луга, я находилась в расслабленном состоянии. Страхи и тревоги прошлого были забыты, и я с энтузиазмом впитывала первые впечатления: звуки и виды страны, которую едва помнила.
Несколько мальчишек возле пруда играли в крикет, используя доску, прибитую к палке, в качестве биты. Двое сорванцов что было духу бежали по траве, чтобы запустить самодельного змея, и рваные ботинки спадали с них на бегу. Двое солдат шествовали под руку с молодыми женщинами. Большие и маленькие экипажи катились по дорогам. Мы свернули в Гринвичский парк, проехали мимо Королевской Обсерватории. Я вспомнила, что где-то здесь условно проходит Гринвичский меридиан, нулевая линия долготы, от которой отсчитывается деление глобуса на восточные и западные долготы; однако я не стала задавать этого вопроса. Я наслаждалась своим спокойствием, и даже ожидание ответов доставляло мне удовлетворение: я наблюдала и впитывала впечатления, предоставляя всему свершиться в свое время.
Лайза тронула мою руку.
— Взгляни на меня, Кейси. Ты больше не боишься неизвестного.
— Нет. Это было так очевидно?
— Не думаю, что много людей знало это. Просто я одарена — или проклята — слишком чувствительным восприятием. Сейчас тот испуг исчез из твоих глаз, и я так счастлива.
Чед проводил нас на борт речного парохода и пообещал встретить на пристани в шесть часов. Я была очарована получасовым путешествием вверх по Темзе и вертелась, как заводная, боясь что-то пропустить, особенно когда мы проплывали под Тауэр Бридж и Лондон Бридж, а затем под мостом Ватерлоо. Наконец, мы причалили к пристани Вестминстер. Здесь Лайза наняла кэб, и уже через двадцать минут мы поднимались по Риджинт-стрит.
Следующие два часа прошли как в тумане: мы переходили из магазина в магазин; Лайза поражала и восхищала меня. Там, где продавец был вежлив и предупредителен, она и сама была воплощенная любезность. Но если вдруг какая-то
— Это большое преимущество, — сказала она мне, когда мы выходили из магазина, в котором купили два платья, — иметь опыт жизни в Гонконге и Китае. Здесь не торгуются, как там, но зато я приобрела там умение держаться уверенно, чтобы добиться выгодного для себя результата. О Боже, я все еще говорю так же поучительно-высокомерно, как только что с продавщицей. — Она усмехнулась и взглянула на мальчика, которого наняла везти покупки на ручной тележке. Позже она заплатила ему двойную цену против условленной — к его огромному изумлению.
Мне всегда казалось, что Кингстон — большой— и многолюдный город. Теперь, глядя на Лондон с реки, я поняла, что Кингстон легко затерялся бы в небольшом его уголке. Тротуары были заполнены людьми, дороги — лошадьми и экипажами всевозможных видов. Наконец Лайза решила, что мы приобрели уже достаточно платьев для меня. Мы находились на Пиккади-ли. Оказалось, что взять кэб невозможно. Ни одного кэба не было поблизости. Автобус столкнулся с подводой на Пиккадили-Сёркас, и движение было остановлено дорожной полицией, пока не расчистят проезжую часть. Лошади и экипажи стояли вплотную друг к другу, так что нам приходилось отталкивать животных, чтобы пробраться между ними. С мальчиком, который толкал впереди себя тележку с нашими покупками, мы пробирались к Пол Мэлл. Там Лайза перехватила кэб у джентльмена, который только что нанял его. Она закатила глаза и патетически приложила руку к голове, будто была в крайнем изнеможении.
— Нам, женщинам, следует использовать все свои преимущества, — провозгласила она, когда мы ехали к Вестминстеру, погрузив наши свертки и коробки на противоположное сиденье. — Мужчины — неосознанно эгоистичные существа, Кейси, и если испортить их вседозволенностью, они примут все как должное. Я всегда была осторожна с Чедом, чтобы его не испортить, и умоляю тебя последовать моему примеру. В то же время я ненавижу женщин, которые относятся к мужчинам высокомерно. Я никогда не позволяла себе указывать Чеду, что он должен, а что не должен делать, вне зависимости от того, что я чувствую. — Она некоторое время что-то обдумывала, а затей добавила: — Так же я веду себя с Сэмом Редвингом.
В ее голосе прозвучала какая-то нотка, которую я не могла объяснить, поэтому быстро взглянула на нее, но Лайза уже смотрела в окно, так что я не могла прочесть ее выражения лица.
Когда мы причалили к берегу в Гринвиче, наступили сумерки и зажглись фонари. Мальчик с парохода нес наши свертки. Чед, увидев нас, приподнял шляпу, и его добродушная улыбка, казалось, предназначалась и мне, так же как и его сестре. Он помог нам сесть в экипаж, погрузил наши покупки, и через пять минут мы были дома.
Горничная Мег уже приготовила чай, который мы с удовольствием выпили, а затем мы с Лайзой приготовили простой обед из тушеной баранины, цветной и брюссельской капусты и картошки, которую сварила Мег, пока Чед ездил нас встречать.
К восьми часам Мег убрала со стола, помыла посуду и ушла домой. Мы с Лайзой сидели в гостиной и пили кофе, когда из своей комнаты вышел Чед. Я слышала, как в ванной лилась вода, и увидела, что он свежевыбрит, переоделся в красивый серый костюм и рубашку.
— Я еду на станцию, Лайза, — сказал он. — Ты будешь здесь завтра или в доме останется Кейси?