Зловещий брак
Шрифт:
— Меня бы это просто ужаснуло. Я бы чувствовала себя в костюме как в ловушке. Теперь вспоминаю, однажды Лайза рассказывала мне, что вы с Сэмом учились плавать под водой с аквалангом. Не потому ли, что надеялись поднять сокровища Марии Луизы с «Аль-миранты»?
Чед кивнул и вытянул ноги.
— Да. Когда я поговорил с Дэниелом, он не только отдал мне свиток со своим признанием, он пытался восполнить мне причиненное горе чем мог. Он рассказал о сокровище, сказал, что для его подъема на поверхность понадобится глубоководный ныряльщик. Если бы я смог организовать подъем, сокровище стало бы моим.
— Это и есть то дело, которое ты
— Да. Я думал, что он захочет профинансировать проект за четверть стоимости сокровищ по оплате его кредита, и показал ему монету Марии Луизы, но я ничего не сказал ему о Дэниеле. Но, чем дольше мы с ним разговаривали, тем менее я доверял Оливеру Фою. Он был хитер и коварен. — Чед посмотрел на меня, подняв одну бровь: — Может быть, он находился в долговой зависимости, Кейси?
Я изумленно посмотрела на него.
— Нет, не думаю. Он был богатейшим на острове человеком.
— Так думал и я. Но у Сэма есть некоторые друзья по бизнесу в Америке, которые знают финансовое положение богатейших семейств. Они пришли к выводу, что отец Оливера перед смертью перевел большую часть своего заложенного имущества в благотворительные фонды, оставив сына с весьма небольшим доходом.
— Не думаю, Чед. Казалось, у него всегда было денег в избытке.
— Ну, теперь это неважно. Важен факт, что я отказался от мысли иметь дела с Фойем — и вся эта задумка повисла в воздухе. Я приехал в Англию, и мы с Сэмом учились плавать на глубине. Мы намеревались вернуться на Ямайку и заняться сокровищами самим. Через год весной я в весьма осторожных выражениях написал Дэниелу, что готов приступить к делу, которое мы обсуждали, и что приеду в июне со своим коллегой. Очевидно, почтальон принес письмо к свояченице Дэниела, которая не умела читать. Она отнесла его к священнику, чтобы тот прочитал ей письмо. Он вернул его мне по моему адресу, приписав, что Дэниел Чунг погиб в сентябре прошлого года во время шторма и что он выражает сожаления.
Чед передал мне пустую чашку и печально усмехнулся.
— С гибелью Дэниела, как я думал, всей затее конец. Без него найти затонувшую «Альмиранту» невозможно. — И он кивнул на мой браслет, когда я наливала чай. — Вот почему, когда я впервые увидел этот амулет у тебя на руке, я узнал монету Марии Луизы и спросил, рассказал ли тебе Дэниел, откуда к нему попала эта монета. Но поскольку он не рассказал, то надежды отыскать «Альмиранту» нет.
Некоторое время я размышляла. Шеба, конечно, отнесла письмо мистеру Ройстону из методистской церкви, чтобы спросить, что делать.
— Это мистер Ройстон вернул тебе письмо и написал, что Дэниел погиб в шторм. Написал ли он что-нибудь о том, что Дэниела разыскивала полиция?
— А, Ройстон. Действительно, такая была фамилия в письме. Нет, он не написал ничего более того, что я сказал тебе, Кейси. Может быть, он не желал распространяться об этом.
— Спасибо, что рассказал мне историю этих монет, Чед. Жаль, что я не знаю, где лежит «Альмиранта», но я понимаю, отчего Дэниелу это казалось опасным.
В этот момент Диммок, наш дворецкий, вошел в комнату и объявил, что уже четверть шестого и вскоре начнут съезжаться гости. Я весь вечер автоматически выполняла свои обязанности. Внутренне я лишилась покоя: была как во сне и думала о том чувстве, с которым мне предстоит бороться в последующие дни. Ирония состояла в том, что теперь я находилась в той же ситуации, что
В другое время я бы очень увлеклась историей, рассказанной Чедом, пофантазировала бы, как Дэниел спустился на глубину, как он отыскал корабль, как ступил на покрытую илом палубу. Но голова моя кружилась от радости и отчаяния по поводу моей, слишком очевидно, безответной любви к Чеду Локхарту, поэтому много думать об истории с сокровищем я не могла. Я не могла догадываться тогда, что эта история посеяла в моем сознании семена, которые со временем мощно прорастут и пробьют барьер, поставленный моей же памятью, и что, когда вернется ко мне мой навязчивый кошмар, он станет еще страшнее и будет угрожать моему браку.
17
Через неделю после этого разговора в дом на Сент-Джеймс-сквер пришел полковник Браун. Я не видела его со дня венчания и была удивлена, почувствовав искреннее удовольствие, как только произнесли его имя. Было уже почти восемь часов, Чед находился за одним из столов для виста, поэтому я принимала полковника одна.
— Добрый вечер, рада вас видеть, полковник. Как хорошо, что вы к нам пришли.
— Вы очень добры, миссис Локхарт. — Он склонился над моей рукой. — Простите мой поздний визит, но мне необходимо было задержаться в городе.
— Пожалуйста, не извиняйтесь. Я боюсь, что в такой час уже не найдется свободного места за столом для игры в вист, но, может быть, вы намеревались сыграть в покер?
— Это не моя игра, миссис Локхарт. К великому сожалению, я не обладаю гениальностью вашего мужа.
— В таком случае, может быть, вы согласитесь выпить бокал шерри, пока не закончится роббер? Чед поменяется с вами.
— Ничто не принесет мне большего удовольствия, миссис Локхарт. Я очень благодарен вашему мужу за приглашение на вечер.
Я ощутила раздражение на самою себя за странное удовольствие, которое испытывала в присутствии этого человека, но это было совершенно необъяснимо. Он всегда был любезен и вежлив. Конечно, поведение его отличалось эксцентричностью, но это мне и нравилось. Если бы, скажем, он напоминал мне Дэниела, мои симпатии были бы понятны, но они ни в коей мере не были похожи. Если бы он напоминал мне Чеда — допустим, был бы отцом Чеда — я бы тоже не удивлялась своей симпатии, но тут опять же не было сходства. Я не могла понять, почему он нравится мне, и не могла понять своих сомнений по его поводу; но какой-то инстинкт говорил мне, что он — не тот, кем представляется. То, как он изучал меня, никогда — оскорбительно прямо, но всегда с большим интересом, смущало меня.
Однажды апрельским вечером он сидел со мной в зале, приняв мое приглашение выпить виски с содовой, которым он отдал предпочтение перед шерри. Он не спускал с меня глаз — не наблюдая, а как бы рассматривая, как рассматривают картину в мельчайших деталях.
— Мы не видим вас в Гринвиче в последнее время, полковник, — сказала я, когда Диммок, подложив в камин полено, вышел из зала. — Вы были в отъезде?
— Да, миссис Локхарт. — В его глазах сверкнули веселые искры. — Я ездил за границу по делам. Вернулся я всего несколько дней тому назад.