Зловещий человек
Шрифт:
— Под мертвыми вы, вероятно, подразумеваете Мориса Тарна?
Моропулос кивнул.
— Да, сэр, я подразумеваю Мориса Тарна. Я не знаю, был ли он главной шишкой, но он, несомненно, принадлежал к шайке. Я имел дела с ними, я привез целую уйму кокаина из Германии в специально заказанном ящике. Вы, вероятно, нашли его при обыске. В нем было пять деревянных отделений, одно на другом…
— Я не видел такого ящика, — задумчиво сказал Бикерсон.
— Может быть, он сжег его. Я только говорю вам, что я привез ящик для него, и у меня был с ним длинный разговор,
— Он говорил вам что-нибудь про шайку Сойоки?
По лицу грека прошла тень.
— Нет, сэр! — решительно ответил он. — Сойока был причиной моего ареста. Он нашел, что я вторгаюсь в область его агента. Эта ложь, так как я был единственный, кто вел дело крупного масштаба в Огайо.
— У вас есть какие-нибудь указания на то, кто этот агент? — спросил Бикерсон.
— Какая-то крупная шишка в Лондоне. Офицер, кажется…
— Вы никогда не слыхали его имени? — спросил сэр Джемс. — Это не был случайно майор Эмери?
— Эмери? — медленно повторил грек. — Ну, в этом я бы не поклялся. Могу только сказать, что он был в бешенстве, и один из его агентов донес на меня.
— Были у Тарна сообщники? Вы должны знать это, Моропулос, — сказал сэр Джемс.
— Я провожу жирную черту между живыми и мертвыми. Если кто-нибудь из его друзей умер, вы, может быть, представите удостоверение об их смерти, и тогда я начну рассказывать. Иначе… — он пожал плечами.
Комиссар и Бикерсон вполголоса обменялись несколькими словами. Потом комиссар подозвал к себе американского сыщика.
— Этот человек не под арестом у вас?
Американец покачал головой.
— Нет, сэр. Что касается меня, то он волен, как ветер. Я просто сопровождаю его.
Бикерсон взял на себя заботу о греке и отвел его в самый шикарный ресторан, какой только имелся поблизости.
— Да, сэр, — сказал грек, — голодному человеку никогда не рано ужинать или обедать — неважно как называть, лишь бы это была еда! Это путешествие из Ливерпуля, — пожалуй, самые голодные сотни миль, которые мне когда-либо приходилось проделать. Двести, вы говорите? Мне показалось больше…
— Я снял для вас номер в одном из лучших отелей, — сказал Бикерсон, когда они заняли столик и подозвали официанта. — А если вам нужны деньги, вы должны сказать мне. Мы бы хотели сделать ваше пребывание в Лондоне возможно более приятным.
Моропулос покачал головой.
— Послушайте, детка, — сказал он ласково. — По ту сторону океана они делают это гораздо лучше. Как настоящие артисты! Они обманули бы и меня. У вас, должно быть, нет навыка. Когда вы стараетесь быть моим единственным другом в Лондоне, это не очень звучит. Я заплачу за этот завтрак, сэр, поэтому я могу позволить себе удовольствие сказать вам: пока я здесь, вы больше ни слова доноса не услышите от меня.
Бикерсон засмеялся, хотя ему было не до смеха.
— Мы ничего не хотим от вас, — солгал он. — Я даже не знаю, могли бы вы сказать нам что-нибудь новое. Халлама мы знаем…
— Кто такой Халлам? — спросил Моропулос, притворяясь удивленным. — Должно быть, это
— Стильмана?!
— Ага!
Грек был явно польщен произведенным впечатлением.
— Я знал, что поймаю вас. Новость, что ли?
— Да, это новое имя для меня, — сказал Бикерсон, оправляясь от своего удивления. — Кто такой Стильман?
Грек некоторое время раздумывал, прежде чем ответить на вопрос.
— Я не знаю и никогда не видел Стильмана, — сказал он, наконец. — Все, что мне известно, я узнал от одной из шаек Сойоки, во главе которой я стоял в Нью-Йорке. Стильман — один из самых главных у них, но я думаю, что это далеко не настоящее его имя. Ну, больше я не буду удовлетворять любопытство…
Бикерсон был достаточно благоразумен, чтобы оставит к покос вопрос о торговле наркотиками, пока голодны, Моропулос не кончил свой ужин. Но ни превосходное вино, ни выбор самого крепкого ликера не сделали грека более разговорчивым. Бикерсон проводил его в отель, а затем отправился к Ральфу Халламу.
На звонок отворил дверь сам Ральф. Он был в смокинге.
— Хелло! — сказал он устало. — Вы пришли, чтобы посмотреть книгу рецептов?
— Забудьте о ней, — любезно сказал Бикерсон. — Нет, Халлам, я пришел, чтобы нанести последний визит. Потом, может быть, мы не встретимся с вами больше никогда. Если на профессиональной почве — так лет через сто.
Увидев подозрительное выражение на лице своего собеседника, Бикерсон громко расхохотался.
— Говоря на «профессиональной почве», я подразумеваю — как доктор с пациентом. Вы можете уделить мне минутку?
— Входите, — нелюбезно сказал Ральф и провел гостя в столовую.
— Вот что я хотел узнать от вас… Вы имеете довольно хорошее представление о вещах старого Тарна. Вы помните, чтобы у него был ящик с пятью отделениями?
— Нет, — быстро, слишком быстро ответил Ральф.
Бикерсон подозрительно взглянул на него.
— Послушайте, доктор; — сказал Бикерсон. — Против вас нет ничего, даже если вы были другом Тарна, и он занимался торговлей наркотиками, и вы знаете, что он ею занимался. Неужели вы не можете помочь человеку безобидными сведениями?
— Если бы я знал, я бы помог вам. Что за дело с этим ящиком?
— Пустяк. В нем было фальшивое дно — вот и все. Я думаю, не мог ли старик спрятать там что-нибудь…
Он увидел внезапную перемену в лице Ральфа: глаза его заблестели от сдерживаемого возбуждения.
— Вы думаете о чем-то приятном? — спросил проницательный сыщик.
— Ральф кивнул.
— Об очень приятном! — сказал он.
Он думал о миллионе долларов.
«Допустим, что это было верно. Допустим, что Тэппервиль ошибался. Допустим, что деньги, которые он видел в шкатулке Эмери, действительно законно принадлежали ему. И допустим, что Тарн тайком взял деньги и спрятал их. Эльза должна знать, где находится ящик», — думал он, пока автомобиль вез его в Херберт-Мэншонс. Более вероятно было, что деньги находятся у Эмери или в банке. Но у него оставался еще один слабый шанс…