Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
– Валяйте. Теперь все равно: фактор внезапности утрачен. Самсонов навострит лыжи.
– Да говорю же вам, не грешите на дантиста! Он просил, чтобы я передал вам два устных сообщения.
– Всего два?
– Ничего – их вам с лихвой хватит.
– О первом я и сам догадываюсь: Самсонов просит не считать его садоградским оплодотворителем.
– Верно.
– А второе – что я хреновый шахматист.
– Шахматист вы действительно авантюрно-эпилептоидного склада.
– Какого
– Уточните диагноз у Нинели Осиповны.
Док теперь сыграл за черных.
Вздыбленный носорог бросился на курчавого ферзя.
– Самсонов просил обязательно сказать вам, что мой предшественник…
– Который утопленник?
– Да, мой предшественник входил в секту, организованную Самсоновым с первых дней воцарения импотенции.
– И что мне это дает?
Я задал вопрос себе, доку и фотоаппарату.
Может быть, гарант Конституции ответил бы первым, но Кремль далековато расположен от коттеджа Олега Иннокентьевича Расмуса.
За президента любезно ответил док:
– Интуиция и долгая акушерская практика наталкивает на мысль, что это напрямую связано с пропавшим дневником.
– Док, я болван.
– Не всегда.
– Нет, полный болван.
– Я думаю, Денис, вам надо поторапливаться.
– Олег Иннокентьевич, ради всего святого, дайте мне фонарик.
– Хоть два.
Главврач принес пару отличных мощных фонарей с идеальными отражателями.
– Африканская привычка держать запасной свет дома.
Нет, не поменяет док идольные шахматы на псевдорусские, ни за что не поменяет.
– Олег Иннокентьевич, а вы подарите кремлевские фигуры Самсонову!
– Прекрасная идея.
– Только после того, как я найду дневник…
Глава 5 Установочные данные
Я обследовал всю пещеру – безрезультатно.
Я клял медицинскими терминами и дока, и Самсонова.
Так лажануться на ровном месте…
На акулий зуб не поддался.
Список Клуба Веселых Арбалетчиков проигнорировал.
Яблоки, пронзенные стрелами, почти не заметил.
А вот на дневник попался.
Сейчас Самсонов получает кайф от того, что провел глупую и никчемную ищейку.
Но я не мог вернуться к генералу с пустыми руками.
Не мог.
А вдруг Самсонов реально захотел помочь…
Вдруг он кровно заинтересован в том, чтобы перевести стрелки на монстра.
В прямом и переносном смысле – кровно…
И я нашел дневник утопленника.
Прикинув, что сектанты пробовали разные точки для отправления ритуала, я тщательно проверил тропу от пещеры Смерти до муравейника.
Тревожил валежины.
Проверял на закладку пни.
Методично
И вот под замшелым валуном я обнаружил тетрадь – надежно упакованную в прозрачную водонепроницаемую пленку.
На упаковке сохранились мазки крови.
Видно, утопленник прятал дневник сразу после жертвоприношения.
Пролистать толстую тетрадь до последней заполненной страницы хватило минуты.
В сумеречной закатной агонии утомленного за день светила.
Под заунывный писк одинокого комара.
Я узрел имя, отчество и фамилию монстра.
Конечно, я знал эту хитроумную тварь.
Знал!
Знал!
Знал!
И при том – с самого первого дня садоградской эпопеи.
А дальше трудночитаемым врачебным почерком, более мелким, чем у дока, – перечисление ученых степеней, прошлых должностей и званий монстра.
С развернутой библиографией его трудов.
Несомненно – гений своего направления.
Конечно, Зинаида упомянула среди гостей монстра, и я бы вычислил гада и сам, и еще до ночи.
Но вопрос, как он все это проделывает, так и остался открытым.
Значит, лишь откровенный разговор, и желательно наедине, может дать ответ.
Я читал и перечитывал откровения утопленника.
Док оказался прав: монстр навещал первые образцы своего оплодотворения.
Спасибо, Олег Иннокентьевич Расмус.
Спасибо, дантист Самсонов.
Спасибо, Нинель Осиповна.
Спасибо, Зинаида.
Спасибо, товарищ генерал.
Спасибо, господин президент.
За терпение и выдержку.
За то, что не прикрыли вялотекущую операцию «Ступор».
За то, что не отозвали из Садограда.
За то, что не выперли из кремлевской сотни.
Всем спасибо.
Для страховки я раз тридцать, не меньше, зафиксировал фотоаппаратом неопровержимую улику и отправил в Кремль.
Теперь осталось предъявить дневник генералу и разделить с Алексеем Николаевичем лавры.
Шеф должен участвовать в последней решающей засаде.
Должен…
Глава 6 Генеральское исчезновение
Я насиловал велосипед по полной.
И повторял, повторял, повторял.
Не имя гения, и не фамилию, и не отчество.
А первую его специализацию.
И вдруг меня на резком повороте осенило.
Я отыскал решающее отличие племянника доцентши от меня, родимого.
– Не может быть! – проорал я. – Не может!
Генерал оказался прав: недомогание Севы и мое лошадиное здоровье дали ключ к непростой садоградской ахинее.
– Не может быть!
Мой недоуменный вопль терялся в попутных садах.