Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
Наверное, это заменяло бортовое питание.
Вязковатые, рыхлые, приятного аромата и отменного вкуса плоды определенно происходили из прошлого груза.
Незамедлительно занявшись делом, более привычным орангутангу, чем левому пассажиру, я приступил к жевательному медитированию.
Надеюсь, мое псевдообезьянье чавканье не смутило ни Президента, ни генерала.
Четырехсопловая махина порулила на старт.
Банан.
Натужно разогналась.
Банан.
Взмыла.
Банан.
Легла
Еще банан.
На шесть долгих-предолгих часов я превратился в пленника бананонесущего чрева.
Банан.
В заложника человеческого фактора.
Банан.
В игрока, испытывающего фортуну на черноящичной рулетке.
Откажет – не откажет.
Дотянет – не дотянет.
Сядет – не сядет.
Еще банан.
Впрочем, я прибег к неоднократно проверенному средству, когда-то подсказанному Леонидычем, моим первым командиром, загнувшимся в позапрошлом високосном году от цирроза печени.
В полетном состоянии надо думать исключительно о бабах, которых поимел. Смаковать малейшие подробности – от загрубевшего соска до упругого клитора. Пофазно разбирать сношения. Анализировать этапы совокуплений. Думать только о бабах, и не в коем случае не о любви, особенно неразделенной, только о бабах…
Банан.
Нет, хорошо, что фотоаппарат не передает в Кремль мои трусовато-панические мысли.
Банан.
Мигнуло аварийное освещение.
Банан.
Самолет накренился.
Потемневшие скукожившиеся шкурки дружно и повально дублировали каждый лайнерный маневр.
Смена эшелона.
Банан.
Грозовой фронт.
Банан.
Сильный боковой ветер.
Я съел последний банан.
Самолет пробивался через ночь к рассвету.
Я посмотрел на часы и перевел стрелки на пять часов вперед.
Жизнь укоротилась на триста минут.
Часть третья Утреннее внедрение
Глава 1 Умеющий шагать
Аэропорт я покинул не совсем обычным способом.
Экспедитор провел меня через технический лабиринт к бетонному забору, вернее, к замаскированной досками узкой дырине.
Не прощаясь и не сказав даже спасибо за спасительные бананы, я протиснулся в дыру.
За мной сомкнулись доски.
Не знаю, успел ли фотоаппарат просигнализировать в Кремль о нарушении всех правил аэропортовской бдительности…
По крайней мере, я не тратил кадры на провинциальную ограду с избытком колючей проволоки, но с вполне комфортной прорехой.
Кажется, что-то прошлось по левой брючине…
Но было не до экипировочных потерь.
Прямо за дырой в заборе меня ждал неприметный кисло-молочный фургон, той же марки, что и столичный.
Водила оказался таким же молчаливым, как и его московский
Фургон, преодолевая тряскость грунтовки, выбрался на асфальтированную трассу и помчался в сторону флагмана продуктовой безопасности.
Значит, прибудем в район Садограда, и я вылезу еще до моста, чтобы пообмяться в лесу и принять натуральный вид метеоритного поисковика.
Молчали всю дорогу.
При двойном обгоне.
При дурацком маневре колесного трактора.
При крутых поворотах.
При ожидании на железнодорожном переезде.
Молчали.
Даже когда прибыли в нужную точку.
Даже когда освобождали мочевые пузыри.
Водила – у переднего бампера.
Я – у заднего.
Северо-западный ветер срывал начинавшую потихоньку желтеть листву.
Кроны обменивались шифрованными мнениями о предстоящей слякотной осени и морозной зиме, а может быть, – о кремлевской операции «Ступор».
Я застегнул ширинку.
Нет, скорей всего, делились впечатлениями о прошедшем лете.
Водила, опередивший меня в застегивании ширинки, вытащил откуда-то пакет с сухим пайком.
– Хорошо-то как на природе…
Я постарался изобразить тонко чувствующего лирика.
Из сумеречной чащи, цинично ухая, ответил филин, безответственно занесенный в Красную книгу.
– Прогуляться этак километров пятьдесят по смешанной хвойно-березовой дремучести для бодрости…
Филин издевательски передразнил.
Водила молча сунул мне пакет и отправился в кабину.
Я поправил фотоаппарат, чтобы щелкнуть расставание, обошедшееся без сантиментов и фальшивых слов.
– Извини, друже, ты в каком звании будешь?
Но шофер сделал вид, что не услышал вопроса, хлопнув дверцей, резко сдал назад и стремительно умчался в обратном направлении.
Лишь закатные лучи отразились в обзорных зеркалах.
– Ну что ж, провинциальные кадры растут, – сказал я всесильному фотоаппарату. – Про садоградские чудеса – ни гу-гу. О Поваре – тоже. Парень вполне заслуживает очередных звездочек, скажем, штуки четыре.
Так как фотоаппарат не ответил, я приободрил сознание, напряг подсознание, скорректировал надсознание.
Чуточку прозрачный шеф явился под вопли филина.
– Просили передать: если ты сумеешь нарыть хоть что-то серьезное по гигантскому Повару – представят к ордену.
– Лучше внеочередной отпуск в Антарктиду. Отдохну наедине с пингвинами.
– Ну, а если решишь задачку про однобокую беременность…
– Получишь Героя России, – закончил я фразу
– Угу! – глумливо подтвердил неугомонный филин.
Не сказав больше ничего ободряющего, шеф обратился в клок мрачного тумана.
Видно, на таком гигантском расстоянии даже генеральские призраки устают.