Злой Плутон в ХII доме
Шрифт:
– Обязательно познакомлю. Вот только отец выздоровеет, и привезу.
– Отец уже не выздоровеет, – вздохнула мать.
– Надо верить в лучшее, – возразил Толя.
– Врачи говорят, безнадежно.
– Ага, врачи много знают! Почему же они сразу не заметили, что у отца?
– Не знаю. Все удивляются, ведь его столько раз оперировали… Только смотри, отцу не проболтайся, он думает, что у него язва.
– Ясно… Но надеяться на лучшее все равно надо. Иногда чудеса происходят.
– Только не у нас. Мне в последнее время страшные
– И мне… – Толя решил рассказать и о своем сне, но, видя, как мать переживает, понял: не стоит подливать масла в огонь, и вовремя оборвал фразу. – И мне… все равно не верится, что это безнадежно. Сейчас поедем в больницу и поговорим с врачами. Шанс должен быть.
– Может быть, – недоверчиво произнесла мать. – Кстати, сходи к дядь Мише, напомни, что он обещал свозить нас. Помнишь дядю Мишу?
Конечно, Толя помнил отцовского друга, заядлого охотника и рыбака. В детстве они часто ездили рыбачить на реку Плава, где по вечерам, сидя у костра, он с упоением слушал байки весельчака дяди Миши. А потому Толя не просто помнил его, а относился как к неотъемлемой части своего детства.
– Ну, еще бы я не помнил!
– Тогда сходи и скажи, что в больницу надо к часу…
Изба дяди Миши находилась через несколько домов. Быстро добежав до высоких ворот, наверно, единственных в округе аккуратно очищенных по всему периметру, Анатолий нажал на кнопку звонка. Сигнала он не услышал, но услышал захлебывающийся лай собаки. Спустя пару минут, послышался хруст снега и жестко-матерный окрик в сторону пса. Калитка отворилась. На пороге появился невысокий, коренастый мужичок в теплой камуфляжной куртке и кроличьей шапке с ушами в разные стороны. Мужичок с головы до ног окинул визитера непонимающим взглядом и через мгновение, радостно раскинув руки, воскликнул:
– Толька! Еле узнал… Проходи.
Дядя Миша протянул руку и, поймав ладонь Анатолия, затащил во двор, в центре которого стоял старенький, памятный еще с детства уазик. Именно на нем они путешествовали по рекам и лесам.
– Дядь Миш, я от мамы. Она с вами договаривалась о поездке в больницу…
– Да-да. Все уже готово, так что как скажете, так карету и подам, – мужичок заулыбался щербатой, добродушной улыбкой.
– Нам туда к часу.
– Все понятно. Значит, в половине первого буду у вас, – и, убрав улыбку, поинтересовался.– Как мать?
– Переживает, но в целом держится.
– Тяжело ей, – дядя Миша опустил глаза. – Надеюсь, Филиппыч поправится.
– Будем надеяться…
В назначенное время, «карета» была подана. Первые минуты все ехали молча, но дядя Миша был не из тех людей, которые любят унывать:
– Ну и погодка… Хорошо, я печку в машину поставил японску, – гордо заявил он. – Так что, Толян, теперь можно в любое время на охоту и рыбалку. Не замерзнем. Вот батя к лету выздоровеет и поедем в одно местечко… Обалдеете!
На эту реплику никто не отреагировал, только мать, всхлипнув, утерла краешком
– Идите, я вас здесь подожду, – не выходя из автомобиля, дядя Миша закурил.
– Не хочешь с Алексеем повидаться? – удивилась мать.
– Нет, Тамара… Не хочу чем-нибудь расстроить Филиппыча. Да и заправиться надо съездить.
Для Анатолия это было неожиданностью. Он заметил во взгляде старого отцовского друга растерянность, никогда прежде не наблюдавшуюся у этого всегда энергичного весельчака. Оказывается, за всей видимой бравадой у него также была ранимая душа…
Больница располагалась в двухэтажном кирпичном здании старой постройки. Надев халаты и бахилы, Толя с матерью поднялись на второй этаж и с замиранием сердца направились к двери, за которой лежал родной им человек. Пройдя по коридору мимо дежурной медсестры и нескольких посетителей, они осторожно вошли в палату.
Помещение было тесноватым но, тем не менее, вмещающим в себя две койки, одна из которых пустовала, а на второй, закрыв глаза, лежал сильно исхудавший и совсем поседевший отец. Анатолий остановился на пороге и в оцепенении смотрел на некогда крепкого человека, ныне напоминающего мумию. Больной, разбуженный шумом кастрюль, устало взглянул на гостей и, разглядев стоящего в дверях сына, сделал попытку встать. Но с первого раза ничего не получилось, а когда все же с помощью жены он приподнялся, то слабо прошептал:
– Я ждал тебя, сынок…
Толя подошел к постели и, сев на рядом стоящий стул, взял отцовскую руку. Понимая, что нельзя показывать эмоции, он начал разговор с нейтральной темы:
– Хорошая комната, прямо хоромы! Светлая, теплая. На улице знаешь, какой мороз?! У-у-у, – Анатолий сделал многозначительное выражение. – А у тебя здесь Ташкент.
От такого сравнения отец заулыбался.
– Лешенька, давай покушаем, – выставив содержимое сумки, мать вопросительно посмотрела на больного. – Доктор сказал, тебе бульончик куриный можно… Вот привезла свеженький.
– Да я, Том, кушал сегодня…, но жиденького похлебать могу…
Женщина обрадованно захлопотала. Она считала, если у человека есть аппетит, значит он на пути выздоровления.
– Расскажи, сынок, как ты там поживаешь? Как внученька? – отец неотрывно смотрел на сына.
– Да все нормально, пап. Машуля учится хорошо. Я работаю в серьезной организации. Сейчас сделали начальником отдела, так что у нас все в порядке, – Анатолий на мгновение прервался, наблюдая, как мать кормит отца с ложечки. – Вот поправишься, мы с тобой на рыбалку поедем. Дядя Миша в машине печку хорошую установил, так что холод нам теперь нипочем…