Злой рок. Политика катастроф
Шрифт:
Одним словом, ожидать, что национальные государства будут вести себя как люди, – это такая же явная категориальная ошибка, как пытаться определить частоту аварий на трассах, исходя из представления о двигателе внутреннего сгорания. Именно потому, что на сложные политии не распространяются те ограничения, какие налагаются на каждого человека, сравнение Даймонда сбивает с столку. (А попытки применить его ко всему человечеству приводят в еще большее замешательство.) В каждом из семи случаев, о которых пишет Даймонд, конкретная нация успешно преодолела разразившийся кризис (или кризисы). В выборке отсутствуют и государства, которые безвозвратно распались (как тот же Советский Союз или Югославия), и бывшие колониальные протектораты, не получившие статус независимого
Проклятие Кассандры
«Возможно ли счесть наше нынешнее чрезвычайное положение не убогой драмой, а классической трагедией? – спрашивал американский драматург Дэвид Мэмет в июне 2020 года. – И что в нашем случае навлекло чуму на Фивы?»[155] И это законный вопрос. Ведь если история не циклична и не подражает жизненному циклу отдельно взятого человека – тогда, вероятно, она драматична? И воссоздает в гораздо более широком масштабе – на «мировой сцене» – классические театральные взаимодействия?
Самые знаменитые катастрофы – это трагедии. Именно так их привычно описывают журналисты. Но некоторые бедствия трагичны в прямом смысле – иными словами, они следуют канонам классической трагедии. В них, как у Эсхила в «Агамемноне», есть и пророк, и хор, и царь. Пророк провидит грядущую беду, хор сомневается, а царь – обречен.
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА
Сей дом – Атридов. Коль сама не ведаешь,
Где ты, – вот, я поведал, не солгал тебе.
КАССАНДРА
Богопротивный кров, злых укрыватель дел!
Дом – живодерня! Палачей
Помост! Людская бойня, где скользишь в крови.
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА
Она – ищейка ловчая, и крови дух
Далече чует: нюхает, и сыщет кровь.
КАССАНДРА
Вот они, вот стоят, крови свидетели!
Младенцы плачут: «Тело нам
Рассекли, и сварили, и отец нас ел».
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА
В молве слывешь ты вещею провидицей;
Но, знай, не ко двору здесь прорицатели[156][157].
Кассандру в качестве рабыни привез из покоренной Трои победоносный Агамемнон. Но жена царя, Клитемнестра, решает убить мужа – так она мстит за их дочь Ифигению, которую Агамемнон много лет тому назад принес в жертву богам ради попутного ветра, отправляясь на Троянскую войну. А еще Клитемнестра хочет, чтобы ее любовник Эгисф стал царем вместо Агамемнона. Кассандра совершенно ясно видит все, что произойдет в будущем. Но на нее наложено проклятие: она не в силах никого убедить.
Пророчество
КАССАНДРА
Содеять что – хочешь, проклятая?
Того, с кем ты спала, зачем —
Его встречая – в баню повела?.. Зачем?
Что дале – не вижу. Спешат. В чью-то руку
Что-то сует рука…
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА
Еще не разумею. Словно бельмами,
Вещание загадками мне застит свет…
ХОР
Но из провидцев, кто смертным добро вещал?[158]
КАССАНДРА
Но взыщет пеню божий суд за эту кровь.
Отца отмститель, матереубийца – сын,
Придет воздатель и мою вспомянет кровь.
Скиталец по чужбинам, он придет домой
Замкнуть звеном последним роковую цепь[159][160].
Когда Агамемнона действительно убивают, хор погружается в смятение и раздор. Эсхил заставляет певцов нерешительно спорить о том, как реагировать на смерть их царя[161]. Пророчество неумолимо исполняется во второй и третьей частях «Орестеи». Во второй трагедии, «Хоэфоры» («Плакальщицы»), сын Агамемнона, Орест, возвращается в Аргос и вместе со своей сестрой Электрой замышляет убийство матери и ее любовника. Он совершает матереубийство, и его начинают преследовать Эринии. В третьей трагедии, «Эвмениды» («Благосклонные»), Орест ищет справедливости у Афины – и получает ее в виде первого в истории суда присяжных.
В этих трагедиях предельно ясно показано, что ждет того, кто бросит вызов богам. Сам Орест страшными словами описывает «гнев кровной вины», с которым он столкнется, если не отомстит за смерть отца: «Коростом хворь насядет и вгрызется в плоть, // Гнилым источит зубом человечий вид, // Оденет кости белыми лохмотьями. // Но язвы ль только?»[162][163]. Афины же берутся под защиту от таких бедствий «благосклонными», после того как те примиряются с оправданием Ореста. И хор поет:
Ты не вей,
Вредный древу черный ветр!
Властно пенье кротких чар.
Ты, зной,
Знай предел, хмельной лозы
Щади росток, щади глазок!
Засуха, бесплодье,
Порча, ржа, не троньте нив!..
Не ярись, не бушуй,
Брань междоусобная!
Ненасытный злой мятеж!
<