Злой среди чужих
Шрифт:
— А почему не сегодня?
— Ты мне с ирландцем поговорить обещал. Забыл уже? Иначе он дел натворить может, и на каторгу загремит.
— Понятно. Завтра, так завтра.
— Теперь пойдем тебя транспортом обеспечивать — машину не обещаю, а вот про мустанга договоримся. — Продолжил свою бурную деятельность, по скорейшему приставлению меня к делу, шериф.
Кто бы криком закричал, хоть и есть некоторые сомнения касательно местных лошадок, но без транспорта, действительно, никуда!
С верховой ездой у меня все в порядке — достаточно времени провел в местах, где лошадь
Мы вышли на улицу, забрались в машину и шериф повез меня куда-то загород.
Лошадиное ранчо, куда мы прикатили, выглядело… как ранчо. Отличия состояли в том, что разводили здесь не совсем лошадей, а огороженное сеткой пастбище было не слишком большим, к тому же густо заросшим кустарником и деревьями. Где шныряли многочисленные, похожие на кроликов, только побольше, зверушки. Лошадки на них весело охотились, норовя схватить пастью или сцапать когтями — зрелище незабываемое! Кролы пытались укрыться от них в зарослях, а открытые пространства пересекали исключительно короткими перебежками. Не суетились, в общем.
Пока шериф договаривался с ранчеро об аренде транспортного средства, я с интересом наблюдал за повадками морпусов и тихо балдел.
Когда мустангам надоедало бегать, они принимались объедать кору и ветки с деревьев, вставая для этого на задние лапы, а передними цепляясь за ствол. Или копали корешки, пользуясь для этого когтями и клыками, обдирали кустарник, и даже пробовали жевать траву. Правда, в отличие от настоящих коняшек, последнее они делали довольно неохотно. Паслись, в общем, как умели…
Неожиданно, я стал свидетелем интересной сцены. Мустанг гнал по полянке крола, но тот был уже близко к зарослям и видимо думал, что спасен. Когда с дерева на него прыгнул небольшой зверек, сбил с ног, мгновенно разорвал горло, и, схватив еще бьющуюся в агонии, раза в три больше себя, тушку потащил ее обратно на дерево.
— Это что за зверь такой суровый? — Спросил я у Жака, хозяина ранчо.
— Крыса местная — бандикота.
— Крыса? Вроде не похож. Скорее на куницу или мангуста смахивает.
— Фермерам сильно гадят, они так и прозвали.
— Не, это не крыса, это просто писец какой-то! — Наблюдая как, примостив добычу в развилке веток, боевой крыс устроил кровавое пиршество, восхищенно высказался я.
— Почему песец? Их же на шкурки разводят. — Заинтересовался Жак.
— Это не тот песец, это его однофамилец. Настоящего на шкурку не разведешь. — Представив эту картинку, рассмеялся я.
— Не слышал о таких. — На полном серьезе, сообщил Жак.
— Лютый полярный зверь! А вообще-то не обращай внимания — русский фольклор.
Кстати, бандикота тоже название подходящее, что-то в нем такое есть… Звучит, в общем, и вселяет!
— Мы вроде мустанга приехали выбирать, а не о крысу. — Вмешался в наш содержательный разговор шериф.
— «Не надо мне награды, не надо мне пощады! А дайте мне винтовку и дайте мне коня! А если я погибну,
Винтовка скоро будет, конь тоже. Только с «отплатой» пока непонятно…
— Что за песня такая? Мелодичная… — навострил уши Жак.
— Тоже из русского народного (ну, почти). — Пояснил я и еще раз спел ее уже по-французски.
Часть своего репертуара, я еще во время службы в Легионе на французский перевел. А некоторые песни и на английский.
— Странные, вы русские. — Задумчиво протянул шериф.
— Уж какие есть. Вот, кстати, еще в тему:
«Мне бы дьявола коня да плеточку, заветную. И тогда искать меня в поле не советую!»…
Бедолага Гарретт посмотрел на меня так, как будто я уже собирался взлететь в седло и, забив на все договоренности, нахлестывая коня скрыться в неизвестном направлении — ищи ветра в поле!..
Может, ему для успокоения «Любо братцы любо, любо братцы жить! С нашим атаманом не приходится тужить!» исполнить? Нет, не стоит, наверное — там ведь и такие строчки есть: «Жалко только волю, во широком поле. Жалко шашку востру да буланого коня…» — что если они у него с предыдущей песней сконтоминируется?
Все! Продолжать знакомить шерифа с русской культурной традицией, я посчитал излишним.
Коня мне подобрали (пусть не совсем коня, но мне так называть удобнее), однако и тут не обошлось без сюрпризов. Для начала выяснилось следующее: морпуса можно было взять напрокат, но тогда это будет далеко не лучшая скотинка, или купить. Подумав, я предпочел последнее — транспорт желательно иметь свой собственный. К тому же, если прокатный издохнет, выплатить его стоимость все равно придется.
Этим дело не ограничивалось, мне предложили выбрать варианты покупки: насовсем или с возможностью последующей перепродажи. Вот тут, я и подвис, не понимая, что это может значить. Мне объяснили.
Оказалось что, модифицируя морпусов, дорги заложили возможность их искусственного импринтинга, то есть привязки к хозяину. Такого перепродать уже не удастся. Если он потеряет хозяина, то к другому человеку привыкнуть не сможет, да и оседлать себя не даст.
Оставшимся без хозяев мустангам было два пути: либо в табун (если оказывался выдающихся статей), либо на скотобойню. Но чаще они дичали, или их отпускали на волю специально — улучшать породу диких мустангов. Со временем, и те должны были унаследовать нужные людям характеристики (про доминантные гены уже упоминалось) — езжай в прерию и лови себе коня под седло. Но это дело будущего…
Зато после привязки, морпусы становились вернее любой собаки, кстати, и команд понимали больше — около ста.
После подробных пояснений, я остановился на варианте с импринтингом — конь нужен верный! А зачем такого продавать? Вот если потом заводные лошади потребуются — стоит без привязки обойтись.
Выбор мустанга начался не с него — сначала специалист придирчиво осмотрел меня. После этого мы прошли в дом, где меня взвесили, затем подогнали мустанга и заставили прокатиться. А потом Жак просто указал на парочку тех, кто, по его мнению, подойдет.