Злой умысел
Шрифт:
И тут Гэйл закричала. В замкнутом пространстве ванной комнаты этот крик просто разрывал уши. Чтобы остановить ее, Трент занес пистолет над ее головой и резко опустил его вниз. Рукоятка попала как раз над линией волос на лбу.
В тот момент, когда пистолет опустился ей на голову, Трент понял, что ударил слишком сильно. Гэйл безжизненно рухнула в ванну. Через весь лоб до самого уха шла огромная ссадина. Рана выглядела очень глубокой. В одном месте Трент даже увидел кость. Через минуту в ванне было так много крови, что, казалось, она может заполнить ее до краев.
Трент наклонился
Даже если и слышал, то, видимо, не спешил ей на помощь. Трент вернулся к Гэйл.
Она полулежала в ванне, подогнув ноги, безвольно прислонив голову к фарфоровой спинке. Глаза у нее были закрыты. Из раны по-прежнему сочилась кровь, но уже не так сильно.
Засунув пистолет за пояс, Трент схватил Гэйл за ноги и попытался уложить ее в ванне во всю длину. И тут он внезапно остановился, чувствуя, как в нем просыпается гнев. Он-то надеялся на то, что это молодое обнаженное тело разбудит его сексуальное чувство, однако не испытывал ничего, кроме, наверное, отвращения. И еще слабой паники.
С неожиданной яростью Трент выхватил пистолет, схватил его за ствол и уже занес над головой, чтобы превратить лицо Гэйл в кашу, но, когда уже был готов это сделать, опустил руку вниз. Ему удалось сдержаться. Хотя он и желал бы изувечить ее до неузнаваемости, Трент себя остановил. Он не должен ошибаться. Вся прелесть его плана заключается в том, что, по мнению тех, кто будет анализировать причины, смерть Гэйл должна последовать в силу естественных обстоятельств, а не убийства.
И он сменил пистолет на шприц. Сняв с иглы колпачок, склонился над ванной. Благодаря ране ему не надо теперь искать место для введения яда. Внутривенное введение всегда оставляет следы. Трент без колебаний ввел содержимое шприца прямо в открытую рану.
После этого он выпрямился, надел колпачок на иглу и спрятал пустой шприц в карман. Ждал он недолго. Через минуту у Гэйл начались неконтролируемые судороги лицевых мышц. Прямые губы изогнулись в нелепой гримасе. После судороги охватили уже все тело. Через несколько минут пучкообразные точечные судороги превратились в резкие и обширные спазмы. Голова Гэйл стала биться о кафельную плитку, а потом со страшным хлюпающим звуком об ванну.
Увидев это, Трент зажмурился, напуганный страшным действием своего яда, и невольно попятился. Эффект действительно был устрашающий, особенно когда Гэйл стала бесконтрольно дергаться. Трент повернулся и вышел в гостиную.
Открыв дверь на лестничную клетку, он посмотрел вверх и вниз, чтобы убедиться, что там никого нет. Там никого и не было. Перешагнув порог, он плотно прикрыл за собой дверь, на цыпочках подошел к лестнице и быстро спустился на первый этаж. Из подъезда Трент вышел так, словно собрался на прогулку. В его планы не входило привлекать к себе внимание окружающих.
Чувствуя, что он разнервничался и огорчен, Трент свернул на Бекон-стрит и пошел в направлении Булл Финч Паб. Он не мог понять в чем дело, почему
Размышляя над этим, он решил, что Гэйл не так уж и привлекательна. Скорей всего, она даже уродлива. Только этим объясняется то, что ее обнаженное тело не тронуло его. Она слишком худощава, и груди у нее практически не было. Трент был стопроцентно уверен в том, что он не гомосексуалист. На флоте это лишний раз подтвердилось, когда ему не удавалось ладить с врачами.
Чтобы доказать себе, что он нормальный мужчина, Трент задумал раскрутить и снять одну коммуникабельную и дерзкую брюнетку, работавшую секретаршей в баре. Она тоже была непривлекательной. Но это не играло никакой роли. Пока они болтали, он заметил, что она восхищена его фигурой. Один раз она даже спросила, занимается ли он этим специально. Какой идиотский вопрос, подумал Трент. Любой уважающий себя мужчина должен следить за своим телом. Те, кто этого не делают, обычно напоминают бесформенных жаб. С ними Трент неоднократно встречался на Кембридж-стрит, когда ему хотелось с кем-нибудь подраться.
Чтобы отмыть и вычистить комнату отдыха персонала хирургического отделения, Джеффри потребовалось совсем немного времени, но теперь она выглядела даже намного чище, чем обычно, когда здесь работали другие уборщики. В зале, возле комнаты отдыха. Джеффри нашел пылесос и вычистил не только комнату отдыха, но и соседнее помещение, и весь коридор вплоть до лифтовых шахт. Потом он приступил к небольшой кухоньке позади комнаты отдыха. Он всегда считал, что это самое грязное место на этаже, и искренне радовался тому, что наведет здесь порядок. Он даже вымыл холодильник, плиту и раковину.
Дэвид все еще не возвращался. Зайдя в раздевалку, Джеффри понял, почему его не видно. Жизненный принцип Дэвида заключался в том, чтобы работать не больше пяти-десяти минут, а потом на пять-десять минут делать перекур. Иногда он делал перерыв, чтобы вместе с сигареткой выпить немного кофе.
Вследствие того же жизненного принципа, Дэвиду не понравилось, что Джеффри за такое короткое время успел сделать так много. Он посоветовал ему снизить темп, иначе у него начнется белая горячка. Но для Джеффри хуже всего было слоняться без дела.
Когда Дэвид перестал корчить из себя надсмотрщика, он дал Джеффри отдельную связку ключей и приказал ему самостоятельно заняться операционной.
— Я останусь здесь и закончу убирать раздевалку. Начни с коридора. Хорошо вычисти большой шкаф. Честно говоря, лучше начни с него. Директор отделения младшего медицинского персонала устраивает целый скандал, когда мы забываем его вымыть. После убери операционную, там вечером была операция. Остальное должна была убрать вечерняя смена.
Джеффри хотелось бы сразу оказаться в отделении патологии, чтобы посмотреть протокол вскрытия Пэтти Оуэн, но пока придется довольствоваться операционной. Надев комбинезон, как его учили внизу, Джеффри посмотрел в зеркало и ужаснулся. Кроме нового цвета волос и сбритых усов, он сегодняшний мало чем отличался от себя вчерашнего. Джеффри рывком натянул хирургическую маску.