Злой волк
Шрифт:
На влажном газоне, недалеко от дома, на животе лежал человек. Он был в футболке, шортах и без обуви. Его кисти были загнуты за спину и стянуты кабельными хомутами. Двое полицейских помогли ему встать на ноги. В двери, открытой с применением силы, стояла темноволосая женщина, которая обхватила руками бьющегося в истерике мальчика примерно лет двенадцати. Другой мальчик, чуть постарше и ростом почти с мать, не позволял себе плакать, но и у него на лице был написан страх, вызванный внезапным нападением в эти предрассветные сумерки.
Доктор Николя Энгель в сером брючном костюме, на
– Вы временно задержаны, господин Принцлер, – сказала она. – Я полагаю, что вы достаточно осведомлены о своих правах.
– Вы конченые идиоты, – ответил возмущенно Бернд Принцлер. Его голос был глубоким и хриплым, определенно не тем, что звучал с пленки на автоответчике Леонии Вергес. – Почему вы подвергли мою семью такому стрессу? Там на воротах есть звонок.
– Именно, – пробормотал Боденштайн.
– Уведите его, – сказала советник уголовной полиции Энгель.
– Могу я хоть что-нибудь надеть? – попросил Принцлер.
– Нет, – отрезала Николя Энгель.
Пия чувствовала, что мужчине хотелось сказать в ответ что-то дерзкое. Но он был знаком с арестами и знал, что оскорблениями не улучшит свое положение. Поэтому здоровяк довольствовался тем, что плюнул в траву на волосок от туфель марки «Лубутен» Николя Энгель и с высоко поднятой головой направился к одному из черных автобусов в окружении двух бойцов спецназа, которые рядом с ним казались гномами.
– Господин Боденштайн, фрау Кирххоф, теперь вы можете поговорить с супругой, – сказала Николя Энгель.
– Я хочу поговорить с господином Принцлером, а не с его женой, – возразил Боденштайн и снискал в ответ на это злой взгляд, на который не отреагировал. Из-за суеты и гула голосов в доме Энгель не успела ответить. В одной из комнат в подвальном этаже дома нашли двух молодых женщин.
– Ну вот, – сказала доктор Николя Энгель с торжествующей ноткой в голосе. – Я так и знала.
Накануне вечером, после того как Майке ушла из больницы, она написала ему эсэмэс и с тех пор ждала ответа, но напрасно. С воскресенья она ничего не слышала о Вольфганге, за исключением совещания в офисе утром в понедельник, на котором она не могла поговорить с ним ни о чем личном. Она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы. Разве он не обещал заботиться о ней, защищать ее? Почему он ей не отвечает? Может быть, она сделала что-то не так? Обидела его? Майке несколько раз просыпалась ночью и проверяла свой смартфон, но он не прислал ни эсэмэс, ни мейл. Разочарование росло с каждой минутой. Если в ее жизни был человек, на которого она всегда могла положиться, то это был Вольфганг. Ее отчаяние переросло в гнев, потом в обеспокоенность. А что, если с ним тоже что-то случилось?
В девять часов она не выдержала и позвонила ему на мобильный телефон. Он ответил уже после второго гудка. Майке, которая на это не рассчитывала, не знала, что сказать.
– Привет, Вольфганг, – сказала она.
– Привет, Майке. Я прочитал твою эсэмэс только сегодня утром. Я ставил телефон на тихий режим, – объяснил он, и у нее возникло
– Ничего страшного, – солгала она. – Я только хотела тебе сказать, что маме стало немного лучше. Я была вчера дважды у нее.
– Это замечательно. Ты ей сейчас нужна.
– К сожалению, она все еще не может ничего вспомнить. Врачи говорят, что это может продлиться долго, прежде чем она что-то вспомнит о нападении. Иногда память не возвращается вовсе.
– Может быть, это даже лучше. – Вольфганг откашлялся. – Майке, к сожалению, я должен идти сейчас на одно важное совещание. Я перезвоню тебе.
– Леония Вергес умерла, – перебила его Майке.
– Кто умер?
– Мамин психотерапевт в Лидербахе, у которой мы были в субботу.
– Бог мой, какой кошмар, – пораженно сказал Вольфганг. – Откуда ты это знаешь?
– Потому что я случайно там оказалась. Я хотела кое-что у нее спросить насчет мамы. Дверь в дом была открыта, и… и я ее увидела. Это было… ужасно! Я просто не могу забыть эту картину.
Майке придала своему голосу дрожь – совсем как испуганная маленькая девочка! Эта хитрость с Вольфгангом всегда срабатывала. Может быть, он сейчас посочувствует ей и опять пригласит переночевать у него дома.
– Кто-то приковал ее к стулу и заклеил рот. У нее произошло обезвоживание. Потом приехала полиция, я отдала им мамин компьютер из офиса. Как ты думаешь, я правильно сделала?
Он ответил не сразу. Вольфганг был благоразумным человеком, который все основательно обдумывает, прежде чем что-то сказать. Вероятно, ему потребовалось обработать эту информацию. Майке слышала на заднем плане гул голосов, шаги, потом хлопнула дверь, и стало тихо.
– Конечно, ты поступила правильно, – сказал наконец Вольфганг. – Майке, ты не должна ни во что вмешиваться, и пусть полиция делает свою работу. То, что ты предпринимаешь, – это опасно. Ты не можешь уехать на пару дней к своему отцу?
Майке решила, что она ослышалась. Что за идиотское предложение?
Она собрала все свое мужество.
– Я… я думала, что я смогу пару дней пожить у тебя. Ты ведь мне это предлагал, – ответила она голосом маленькой девочки. – Я не могу сейчас поехать в Штутгарт и оставить маму.
И вновь прошли бесконечные секунды, прежде чем Вольфганг ответил. Своим дерзким предложением пожить у него она застала его врасплох, и в действительности он ей это вовсе не предлагал. Втайне она надеялась на утешительные слова и спонтанное «Ну, конечно!», но чем дольше она ждала ответа, тем больше она уверялась в том, что он ищет отговорку, которая не так больно ранит ее.
– К сожалению, не получится, – сказал он.
Она слышала в его голосе неловкость, знала, в какой конфликт с совестью ввела его, и ощущала злобное удовлетворение от этого.
– У нас до выходных будет полный дом гостей.
– Понятно, нет так нет, – ответила она вскользь, хотя от гнева из-за его отказа ей хотелось выть. – Кстати, ты ничего не решил в отношении моего волонтерства? У меня ведь теперь нет работы.
Другой человек, возможно, сказал бы, что она должна прекратить действовать ему на нервы, но Вольфгангу помешала врожденная вежливость.