Злые чары Синей Луны
Шрифт:
— Сколько же здесь врат и скрытых миров? — спросил Хок.
— Бог ведает, — ответила ему супруга.
— Да, — согласился Ламент. — Он наверняка знает.
— Сейчас врежу, — предупредила Фишер.
— Давайте-ка двигаться, — твердо сказал Хок. — С меня довольно загадок. Посмотрим, не найдется ли, с кем подраться. Всегда как-то спокойнее, когда есть, кому надавать по ушам.
— Он дело говорит, — поддержала принцесса.
— Держим на Синюю Луну, — скомандовал Ламент. — Там — ответы на все наши опросы, а может, и наша судьба.
Они продолжили путь по хрустальному мосту, а вселенная вращалась вокруг них. Теперь кругом сверкали солнца и луны всех цветов и
Внезапно мост провалился вниз и выбросил их в мир сияющих туманных спиралей. Хок, Фишер и Ламент и ахнуть не успели, как оказались внутри перемещающихся пластов тумана, стоя на чем-то очень похожем на твердую землю. Они стремительно обернулись, но хрустального моста и след простыл. Путники явно прибыли к месту назначения. Высоко над головами, ослепляя даже сквозь завесу туманов, пылала Синяя Луна, светясь словно открытая дверца в печь. По мере изучения окружающего пейзажа ощущение неуверенности, свойственное сновидениям, крепло у всех троих.
Туманы завивались вокруг них, на миг приоткрывая и тут же пряча дразнящие картины. Странникам было ни жарко, ни холодно, ни противно, ни приятно они вообще затруднялись подобрать определение своему состоянию. Надо всем довлело непрестанное раздражающее ощущение предчувствия, словно вот-вот грядет некое тотальное превращение. Краем глаза они непрестанно улавливали странные пейзажи, предметы и сооружения, которые возникали и сразу пропадали, стоило обернуться, чтобы взглянуть на них. Некоторые держались несколько мгновений, словно обрывки снов, с трудом припоминаемые после пробуждения. Другие оставляли по себе лишь смутную тревогу.
Хоку привиделся сначала огромный сказочный замок с невозможно высокими стенами и стройными башнями. Казалось, глаз различает огромные, напоминающие гробы сооружения, висящие на мрачных серых стенах, словно гигантские пиявки. А порой ему виделись знакомые места из прошлого, но как-то кусками. И ни одно видение не задерживалось надолго, и ни одно не производило впечатления реальности. Словно мир, в который они попали, примерял различные одежды, выясняя, что больше понравится новым гостям. Со всех сторон, накладываясь друг на друга, неслись звуки: голоса зверей и птиц, человеческие разговоры на незнакомых языках. Они тоже казались ненастоящими, словно это болтал сам мир, не то пытаясь найти с пришельцами общий язык, не то запугивая их.
— Я не понимаю, где мы, — заявил, наконец, Хок. — Но мне здесь не нравится. Все так зыбко и неопределенно.
— А чего ты ждал, — поинтересовался Магус.
Все подскочили, когда чародей внезапно появился перед ними. Выглядел он, как обычно: невысокий, скромный человечек, кутающийся в большой черный плащ. Выражение лица и тон оставались по-прежнему обманчиво мягкими, но бледно-серые глаза смотрели непривычно прямо. Изменчивость окружающего мира, похоже, его совсем не трогала.
— Это и есть мир Синей Луны, — спокойно пояснил Магус. — Она отражает свет именно этого места. Это Греза. Я говорил, что вы вскоре сюда попадете, капитаны Хок и Фишер. Помните? — Он сурово посмотрел на Ламента. — Но тебя я не ждал, Пешеход. Ты не должен был сюда прийти. Ты можешь все испортить.
— Мы здесь потому, что сами так решили, — заявил Хок. — Так что же это, черт подери, за место?
— Не столько место, сколько обобщенное понятие, —
— Погоди, — перебила Фишер. — Как ты-то попал сюда, Магус? Тебя не было с нами в Опрокинутом Соборе! Как ты добрался до врат?
— Я сам отсюда родом, — заявил Магус. — Я — Переходное Существо. — Он бросил короткий взгляд окрест. — Тут не очень-то уютно, но я зову это место домом. Некоторое время я отсутствовал. Бродил по миру туда-сюда вверх да вниз. Мы способны явиться в ваш мир, только когда вы сами, вольно или невольно, нас призовете. А, вернувшись домой, должны ждать, пока нас не призовут снова. Я решил остаться в реальности, какой бы ограниченной она ни была, потому что она меня заворожила. Вы очаровали меня — люди во всем многообразии ваших чудес и загадок. А теперь я опять вернулся сюда. Я так долго готовил эту встречу, капитаны! Не конкретно с вами, но с людьми вашего типа. С героями, которые понимают, что такое долг, мужество и честь. Вместе у нас есть шанс сотворить нечто восхитительное и грандиозное — и крайне необходимое. Если только Гнев Божий нам все не испортит.
— Если я представляю такую угрозу твоим планам, — спросил Ламент, — почему ты меня просто не прикончишь?
— Потому что теперь слишком поздно, — кисло ответил Магус. — Ты уже здесь. Ты должен быть крайне осторожен, Пешеход. Греза — обитель убеждений, и вера столь сильная и безоговорочная, как твоя, может сделать тебя очень опасным. Если тебе дорого дальнейшее существование человечества и самой реальности, то что бы ты ни увидел, что бы ни услышал, что бы тебе ни почудилось, молчи и не вмешивайся.
— Изабель, — натянутым тоном произнес Хок, — у тебя снова светлые волосы. Когда это случилось?
Рука Фишер взметнулась к волосам и поднесла к глазам кончик косы. Все следы черной краски пропали, и волосы вновь обрели знакомый темно-желтый оттенок. Она подняла глаза на мужа, готовая пожать плечами в знак непонимания, но остановилась и пристально взглянула ему в лицо.
— Сними повязку, Руперт.
— Что?
— Повязку, любимый. Сними ее. У меня такое странное чувство…
Хок медленно убрал черную шелковую ленту, закрывавшую пустую глазницу, откуда много лет назад когти демона вырвали глазное яблоко. И уронил ее на землю. Ему не понадобилось увидеть удивление на лице жены, чтобы понять: произошло нечто поразительное. Давным-давно утраченный правый глаз медленно раскрылся, и принц впервые за двенадцать лет взглянул на любимую обоими глазами. Они обменялись улыбкой, и Хок перевел взгляд на Магуса.
— Что здесь творится, чародей?
— Убеждение здесь — все, — объяснил Магус. — Греза является обителью идей и понятий, снов и фантазий… и прочих нематериальных субстанций. Мысли здесь имеют силу. Физический облик преходящ, если не воплощен в конкретную точку зрения. Кем и чем вы здесь являетесь, зависит от вашего собственного представления о себе. Поэтому старайтесь не предаваться отвлеченным размышлениям. Если вы позабудете здесь себя, то можете и не вернуться.
Фишер внимательно посмотрела на Ламента.
— Ты вообще не изменился.
— Я знаю, кто я такой, — ответил Джерико. — Я сделался Пешеходом по собственному свободному выбору и желанию.
Но в голосе у него недоставало прежней уверенности, и все, включая самого подвижника, это заметили.
— Я предвидел все, — сказал Магус. — Кроме появления человека, добровольно превратившего себя в нечто одновременно и большее, и меньшее, чем просто человек.
Ламент сверкнул на него глазами:
— Что ты подразумеваешь под «меньшим»?