Злые игры. Книга 1

Винченци Пенни

Лишь через час Шарлотта сумела на время прервать беседу, чтобы подняться наверх, в крошечную спаленку Моры Мейхон.

— Разумеется, она уже больше не служит мне спальней, и я тоскую по этой комнатке, но тут уж ничего не поделаешь. Бухгалтерская книга под кроватью, боюсь, она немного пыльная, но, думаю, вас не затруднит ее достать.

— Конечно же нет, — ответила Шарлотта.

Книга, которая действительно лежала под высокой бронзовой кроватью Моры Мейхон, оказалась огромного размера, очень толстой, переплетенной в кожу

и вправду несколько запыленной; Шарлотта обмахнула книгу рукавом и, глядя на нее со священным трепетом и страхом — а вдруг там не окажется того, что ей нужно, — медленно спустилась вниз.

— Вот она, — проговорила Шарлотта. — А с какого года вы ее начали вести?

— О, с самого начала, с сорок девятого. Об этой книге можно столько рассказывать! Вот, смотрите, подвенечное платье для невесты лорда Килкирка, а вот крестильные одежды для ее маленького сына, а вот — и мне это так приятно! — свадебное платье для невесты уже этого сына. У меня такое чувство, словно я стала частью истории многих семей, и я горжусь этим. Так, дорогая моя, где тут у нас шестьдесят второй год… ага, вот он. Смотрите, сколько заказов на столовое белье; а вот на простыни с ручной вышивкой, сейчас таких уже не заказывают; а вот… да, вот они. Платье для крещения. И еще одно. Господи, кто бы подумал: оказывается, в том году я сшила их целых три! По-моему, об этом даже писали тогда в каком-то журнале. После таких статей всегда было много заказов. В каком месяце вы родились, леди Шарлотта?

— В январе.

— Тогда, значит, платье заказывали в предшествующем году; что ж, давайте посмотрим… вот, было одно в августе, одно в сентябре, а потом еще одно в ноябре. Да, наверняка тогда обо мне написали. Они всегда ко мне хорошо относились, эти газеты. Так, дорогая моя, какое же из них я шила для вашей матери? Я тут вообще не вижу ее имени.

— Да, ее имени нет, — голос Шарлотты прозвучал совсем уныло и бесцветно, — я его тоже тут не вижу. А вы не продавали свои платья просто через магазины? Так, что записи в книге могло и не оставаться?

— Если ярлычок сделан вручную, то нет, не продавала, запись должна быть. А на вашем платьице он ручной работы. Слушайте, а может быть, заказывала не она, а кто-то другой? Захотели сделать ей подарок. Давайте-ка посмотрим внимательнее на имена. — Она посмотрела на Шарлотту, и в ее живых глазах зажегся огонь острого интереса. — Вы не говорили, что для вас так важно, помню ли я вашу мать.

— Ну, — поспешно проговорила Шарлотта, — я просто подумала, что было бы очень славно, если бы вы помнили. Она ведь умерла. И приятно сейчас неожиданно встречать людей, которые ее знали, вот и все. А теперь я заинтригована: если это платье заказывала не она, то кто же это сделал?

В конце концов Шарлотта выписала себе имена всех троих, кто заказывал платья для крещения: некоей миссис Харлей Робертсон, которая жила в Болтоне; лорда Аксбриджа из Лестершира; и С. М. Джозефа, адресом которого была указана Уайтчепел-роуд.

— Наверное, какой-нибудь старый еврей, промышляющий мелкой торговлей тряпками, —

заявил Макс вечером, когда они сидели за ужином в гостинице, в которую вернулись, как возвращаются назад выпущенные полетать голуби, и внимательно изучали эти адреса. — Наверное, сделал с этого платья несколько сот копий и продал их в своем магазине. Мне кажется, не стоит и времени на него тратить.

Шарлотта, однако, отправила письма по всем трем адресам, указав в них (по предложению Макса), что она пишет книгу о королевских портных, и попросив адресатов обязательно с ней связаться. Миссис Харлей Робертсон позвонила немедленно и предложила привезти и показать Шарлотте крестильную рубашку, которую ей шили для сына; лорд Аксбридж написал, что крестильные одежды заказывала его супруга, которая, к сожалению, давно уже скончалась, но если Шарлотта хочет, она может приехать и посмотреть на это платье.

— Значит, это не они, — грустно констатировала Шарлотта.

А от мистера С. М. Джозефа не было ни слова.

— Старик, наверное, испустил дух, — высказался Макс, — или отдыхает на пенсии где-нибудь на Багамах.

Когда Шарлотта уже потеряла всякую надежду, вдруг раздался телефонный звонок. В тот день она как раз приехала домой на уик-энд и работала в библиотеке; вас просит к телефону какая-то леди, сказал ей Гарольд, иностранка. Он не расслышал ее имени. Шарлотта взяла трубку:

— Да?

— Это леди Шарлотта Уэллес?

— Да.

— Доброе утро, леди Шарлотта. Я работаю в приюте Уайтчепела.

— Да? — устало произнесла Шарлотта.

— Мы получили от вас письмо.

— Вот как? Простите, я что-то не помню, чтобы я вам писала.

— Оно было адресовано некоему мистеру Джозефу. Но у нас тут нет никакого мистера Джозефа. У нас вообще нет мужчин. — Голос в трубке звучал так, словно говорившая улыбалась какой-то шутке.

— Вот как? — повторила Шарлотта. — Понимаю.

— Здесь одни только монахини, леди Шарлотта. Орден направляет нас работать в таких приютах. Из разных монастырей.

— Понимаю, — снова повторила Шарлотта.

— Я подумала, что, может быть, вам нужен другой человек — сестра Мэри Джозеф. Она тут жила и работала почти пятнадцать лет.

Шарлотта почувствовала, как у нее сильно, до боли сильно забилось сердце: сперва медленно, потом все чаще и чаще.

— Сестра Мэри Джозеф. Да. Да, наверное. И как это я не сообразила?

— Ничего страшного. — Голос по-прежнему звучал весело, но теперь он еще и потеплел. — Откуда же вам было это знать?

— Верно, — довольно растерянно проговорила Шарлотта. — Но… э-э-э… а вы знаете, где она сейчас?

— Знаю. Думаю, что знаю. Она вернулась в свой монастырь, в Ирландию.

— В Ирландию! — Шарлотта на какое-то время прикрыла глаза, лихорадочно пытаясь сообразить, в чем тут дело, почему крестильное платье для ее матери заказывает монахиня, живущая в Ирландии, нет, в то время не в Ирландии. Монахиня, работающая в приюте. Какое отношение все это могло иметь к ее матери? И к любовнику матери?