Злые куклы
Шрифт:
— Нет, — тихо и твердо сказала Ляля, глебовская порода. — Давайте поговорим…
— Ишь ты, — усмехнулась Наталья Ивановна, и до нее вдруг медленно, будто крадучись стал доходить смысл всего происшедшего. Так вот в чем дело… Страшно-то как! Теперь, значит, и ее черед… — Мне надо ехать. Меня машина ждет, — сказала она, пытаясь скрыть панику. В прошлом сестра Наташа справлялась с буйными легко и непринужденно. Но тогда она была помоложе. Зато сейчас в сумке, что осталась в коридоре, лежит маленький газовый пистолет.
Надо же — все теперь прояснилось. Ненормальная девочка выросла нормальной, а поумнев —
Подумав о Жанне, Наташа вдруг перестала бояться. Ведь все уже произошло, механизм запущен и остановить его невозможно. Как все-таки неожиданно складывается жизнь. Полдня металась, наряжалась, думала, мучилась, пыталась понять. А вот теперь можно наконец расслабиться, подождать тихого и легкого ухода. Наташа закрыла глаза и подумала о Толике. Вот тебе и привет — с того света. Кто бы мог подумать, что у него такое тяжелое семя. Такое мстительное… И вдруг Наташа стала смеяться… До слез…
— Слушай, а семечек у Жанки нет? — спросила Амитова, вытирая размазавшийся глаз. — Ой, не могу. Ой, сейчас умру… Это же надо! И главное, никому не расскажешь… Счастья в жизни все еще хочется. На краю, у пропасти… Ой, мамочки мои, хоть садись записывай.
— Что случилось? — спокойно спросила Ляля, натягивая поверх рубашки тяжелый махровый халат. — Что происходит?
— Истерика, не мешай, — быстро ответила Наташа и зашлась в новом приступе смеха. За неимением лучшего собеседника все свои неозвученные мысли она адресовала Толику. Но он, тугой на юмор в жизни, там вряд ли изменился, поди смотрит оттуда на ситуацию, пожимая плечами. — Нет, ну ты скажи, алкаш чертов… Ты только подумай… — веселилась Наташа. — Слушай, — на минуту успокоилась она. — А ты давно поумнела? В смысле — может, это от секса. Я кино смотрела. Индийское, «Вторая жена» называется, там тоже одну дебилку трахнули, так она сразу в разум и вошла… Неужели так помогает? — Наташа фыркнула и снова стала хохотать. Ей стало легко, по-настоящему легко. Господи, и зачем ей была вся эта жизнь, если умирать на самом-то деле смешно?
— Не надо, тетя Наташа, — вдруг взмолилась Ляля. — Прошу вас, не надо. Не надо так… Вам же врача придется вызвать…
— Так у тебя банда целая, что ли? И врач в ней есть? Ну зови его. Так слушай, может, он наркотики может достать? Пусть несет. Надо же попробовать перед смертью. И вам легче — скажете, передозировка. А потом твой Славик — Буратино займет достойное место среди парламентариев страны. Свято место ведь пусто не бывает. Слушай-ка, а ведь ты не просто нормальная, ты самая умная дебилка на свете… Или без дедули все-таки не обошлось? — Наташа подмигнула Лялечке и совсем успокоилась. Только икала, как дама самого сомнительного
— Вы имеете на это право, — сказала Ляля, скорее по привычке надувая полные, слишком исцелованные губы.
— Да уж, хочу — икаю, хочу — не икаю. Слушай, так ты меня сегодня убивать не будешь? Тогда, может, дашь мне Жаннины колготки, а то мои порвались…
— Да вы что… Да вы о чем?
— Жалко? Ну, я сама поищу. — Наташа легко спрыгнула с кровати и вдруг остановилась, замерла. Ее взгляд лишь скользнул, зацепился… Но, испуганный, вернулся назад, под ноги, словно не решаясь вновь блуждать по квартире. Потемнело в глазах, а сердце было готово выскочить… — Это еще что?.. Что это?.. Ну? Говори. — Наташа подалась вперед. Даже перед смертью она совсем не собиралась делиться тем, что считала своим.
— Я не буду ничего объяснять, — надулась Ляля. — Я не могу.
— Да чего тут объяснять. Тут все предельно ясно. Часы, значит, забыл… Вот беда… Хорошие часы, правда? Стрелочки золотые и алмазики в них натуральные. Да, детка? — Наташа надвигалась и надвигалась и уже почти придавила Лялю к стене. — Пепси, наверное, пьете? А? И за место под солнцем воюете? Надоела же ты мне, дрянь. — Наташа хлестнула Лялечку по щеке и тихо заплакала. — Дрянь ты, как мамочка твоя… Такая же дрянь…
Девочка на дороге. Кривые ножки, щеки в клубнике, бантики — голубая нейлоновая лента, глаза как вишни. И труп молодой отчаянной женщины. Тоже на дороге. В пыли, возле коровьих лепешек. Девочка тянется руками к маме, трогает ее за нос и треплет волосы. Смеется, прячет лицо в ладонях, притопывает, тянет за руку, бормочет, что-то радостно бормочет.
Ни тогда, ни сейчас Наташе не было их жалко. Просто труп, просто ребенок. Или — не просто труп и не просто ребенок. Угроза всем. Счастью и благополучию всех. Тогда она невольно испытала облегчение. И никогда не признавалась никому в этом чувстве, хотя себе самой — не каялась. Судьба иногда бывает справедливой, так должно было быть. Ни девочки, ни матери… Им не стоило вообще появляться на свет.
Эти часы Наталья Ивановна самолично подарила Руслану. Зятю и спасителю. А оно вот как! Выходит, каждой женщине из ее семьи — по своей Лялечке. Отчаянной и непобедимой?
— Ты доведешь меня, — побледнев, сказала Амитова, — до инсульта и…
— Не надо. — Девушка мягко отстранилась. — Не надо. Я знаю, тетя Наташа… Я помню, я всегда это помнила… Убийца… Я знаю… Я скажу…
Глава 18
КОНЦЫ С КОНЦАМИ… ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Слушай, а зачем тебе кресло прокурора? — Дамир отряхивал брюки и хитро, доброжелательно улыбался. — Сядь на милицию. Сразу после выборов. А?
— Вы хотите иметь своего человека? — насупился Петров. — Какова цена?
— Ну, не бутылка водки, веришь? Федя, подавай машину… Чё стоишь? Так как?
— А никак, — ответил Кузьма Григорьевич. — Мы с вами по разные стороны баррикад. Нам не по пути. То есть мы пойдем другим путем…
— И отомстим за брата. Как Ленин? — усмехнулся Дамир. — Ну-ну… А то бы я тебе помог. Рыжий, честный и влюбленный. Это моя любимая сказка. Ладно. — Дамир протянул Петрову руку и улыбнулся. — Привет Тутте Ларсон.
— Она меня бросила, — грустно вздохнул Петров и руку принял.