Злые стволы
Шрифт:
Нет, за тылы можно не беспокоиться. Гранаты в окно не бросят. И незамеченными не подкрадутся. На тот случай на подходах установлены сигнальные датчики. Проволочки между травой натянуты тоньше человеческого волоса. Которые не минуешь. Особенно если не идешь, а на брюхе ползешь. Из-за этих проволочек чуть не два гектара прилегающих территорий пришлось забором огораживать. От случайной скотины, которая могла их порвать.
Хорошо продумал прапорщик Анисимов систему обороны. Талантливо продумал. Как учили. И, как оказалось, не зря продумал…
Ага, вон они.
Справа двое. Слева в балочке еще трое. Прямо четверо. И на дальних подступах, за забором, еще человек двенадцать. Итого больше двух десятков. Немаленькие силы.
Опять поднялись, перебежали. Пора поумерить их пыл. Пока они совсем не оборзели.
Прапорщик прижался щекой к прикладу пулемета, выцелил две ближайшие к нему фигуры и нажал на курок. Пулемет тряхнуло короткой очередью. Один из противников залег. Другой ткнулся головой в землю.
Прапорщик быстро стащил пулемет с подоконника и сел на пол. Вовремя сел. В окно, в дальнюю стену, застучали десятки пуль.
Кучно садят. Не новички.
Прапорщик переполз к другому окну и взглянул в объективы стереотрубы. Конечно, старенькой, списанной из армии еще лет двадцать назад, но вполне приличной стереотрубы.
Бойцы противника, осыпая окна градом пуль, перебегая с места на место и прикрывая друг друга, приближались к месту, где лежал их уткнувшийся в землю товарищ.
Значит, не убит. Значит, только ранен. Ладно, пусть выносят. Раненые уже не опасны. Раненых мы не добиваем. Раненые — дело святое.
Подхватив своего товарища, пятясь и стреляя на ходу, бойцы оттягивались в тыл. Теперь минут пятнадцать не сунутся. Будут зализывать раны и перегруппировываться. Пятнадцать минут можно покурить.
Неожиданно запищал датчик сигнализации.
Ну вот и дождались! Долго они думали, но додумались. Решили пощупать тылы. И ненароком, совершенно того не заметив, дернули за ту, настороженную на посторонних, проволочку.
Ползут. Хотят его со спины пощупать. Ну-ну.
Прапорщик вытащил из кармана смотанный в бухту шнур, надел на курок пулемета петельку и откатился к дальней стене. Комнаты его дома, расположенные строем, выходили дверями в длинный коридор. Типичная общажная, но очень удобная для боя планировка.
Разматывая шнур, прапорщик выполз в коридор и встал за притолокой. Здесь его видеть не могли. На полу лежала полностью снаряженная и готовая к бою винтовка с оптическим прицелом.
Прапорщик подхватил ее, дослал патрон в патронник и подошел к окну-амбразуре.
Точно, вон они, крадутся, мелькая задницами над низким травостоем. Нет, так их не достать. Надо, чтобы они встали в рост. Или хотя бы на четвереньки.
Прапорщик не стал выбивать стекло, как это делают герои кинофильмов. Не стал привлекать звоном стекол к себе внимание. Он расставил одну из двух заранее припасенных высоких стремянок, сел на одну из ступенек и вытянул
Ползут, ползут бойцы. Сами не ведают, навстречу чему ползут.
Прапорщик вытянул, обмотал вокруг ноги тянущийся из комнаты шнур. И слегка дернул его.
В соседнем помещении застучал пулемет. Пауза. И еще одна короткая очередь.
Крадущиеся бойцы приподняли головы, услышав звуки боя с той, невидимой им стороны дома. О чем-то быстро переговорили.
Клюнули. Решили рискнуть, надеясь на то, что их противник, ведущий фронтальный бой, до них не доберется. В отличие от них
Анисимов дал еще одну длинную очередь. И припал к окуляру оптического прицела.
Подкрадывающиеся бойцы, усыпленные звуком пулеметных очередей, приподнялись и короткими бросками побежали к дому.
Прапорщик тщательно выцелил одного из них и, на мгновение задержав дыхание, выстрелил. Звякнуло стекло, и пуля, выпущенная из винтовки, ударила в цель.
Вот так, ребята. Если без приглашения и не через парадные двери Сами виноваты!
Остальные бойцы мгновенно упали на землю. Но упали зря. Эта выглаженная, с выкошенной травой земля не могла дать им укрытия. Находившийся на более высокой точке обзора стрелок мог видеть их всех. Их пятящиеся зады и спины. И напряженные, устремленные на дом лица.
Он выцелил вначале одного, потом другого. Третий, увидев смерть своих товарищей, не выдержал, вскочил на ноги и бросился бежать, петляя из стороны в сторону, как заяц.
Тылы были свободны. По крайней мере до следующего приступа.
Анисимов положил винтовку и переполз в комнату. Там все было в порядке. Все было как прежде. Враг лежал, зарывшись в землю, и боялся поднять голову. Чтобы в нее не угодила пуля.
Можно было передохнуть. И перекусить. Прапорщик подтянул к себе заранее припасенную банку тушенки и хлеб. Он вскрыл тушенку, нарезал хлеб и стал есть. Спокойно и неторопливо. Время у него пока еще было.
— Шесть… Шесть трупов! Мать его! — сказал командир, отвечавший за штурм. — И трое тяжело раненных! Он положит нам весь личный состав!
— Что вы предлагаете?
— Кончать его! Бить на поражение!
— Он мне нужен живой.
— Мне мои бойцы тоже нужны живыми!
— Прекратите истерику, майор!
— Извините, товарищ генерал. Но шесть человек… Шесть! Я их всех знал. Мы живем, в смысле жили, рядом. Как я их родственникам в глаза смотреть буду?..
— Оставьте лирику! Вы не на самодеятельной сцене.
— Простите… То есть — есть отставить лирику!
— Что вы думаете делать?
— Вызвать снайперов. Чтобы они его… Чтобы они его ранили. А потом штурмом..
— Добро. Вызывайте.
Снайперов подвезли через пятнадцать минут.
— Занимайте боевые позиции. И через четверть часа будьте готовы.
Снайперы внимательно оглядели окрестности. А где бы им взять эти позиции? Дом — самая возвышенная точка. Вблизи ни одного строения, ни одного более-менее подходящего дерева. Пустыня с точки зрения оборудования скрытых снайперских позиций. Зеркало! Словно асфальтовый каток прошел.