Змееборец
Шрифт:
Девушка кивнула.
– Ах, иначе в былые года колдовала земля с небесами, – запел Эфир, покачивая ее на руках, как запеленутого ребенка, и в горле его перекатывалась хриплая соленая волна. – Дива дивные зрелись тогда, чуда чудные деялись сами… Позабыв Золотую орду, пестрый грохот равнины китайской, Змей крылатый в пустынном саду часто прятался полночью майской… Только девушки видеть луну выходили походкою статной. Он подхватывал быстро одну и взмывал и стремился обратно.
Випера напряженно слушала, она вся подалась вперед и ловила слова кожей, как может слушать только змея или ящерица.
– Как
Но еще ни одна не была во дворце моем пышном в Лагоре. Умирают в пути, а тела я бросаю в Каспийское море. Спать на дне, средь чудовищ морских, почему им, безумным, дороже, чем в могучих объятьях моих, на торжественном княжеском ложе?
Смолкли последние звуки баллады.
– И что же нам теперь делать, Випера? Я люблю тебя, и если тебе нужно, возьми мои глаза и кожу. Пусть ее натянут на барабан и сыграют гимн в твою честь! Возьми и сердце… Ведь ты сможешь взять его незаметно, без боли, например, в любовном экстазе?
– Нет, – прошептала девушка, – я уже не могу причинить тебе зло. Убивать без сомнений может только чистопородный дракон, в чьих жилах течет беспощадная кровь. Я, должно быть, «гвибер», ни то ни се, промежуточная форма. Меня потянуло к твоему теплу, к жару твоего сердца, и я была искренней… Не знаю почему…
– …Потому что свивал там кольца, вековой досыпая сон, ярче звезд и светлее солнца золоточешуйный дракон, – задумчиво прочитал Эфир. – И подобной чаши священной, для первозданных сил, не носило тело Вселенной и Творец в мечтах не носил… Это снова Николай Гумилев. Почти все стихи о любви, которые я читал тебе, сочинил он. И знаешь, что я думаю? Все, что ты говоришь и думаешь, – сущие пустяки. Важнее другое: если ты наполовину дракон, то и наполовину человек, и твои гены и родословная не так важны, как твой личный выбор! Ты можешь почувствовать нутро дракона, вызнать его тайны, узнать слабости и силу и помочь уничтожить его! Вы, полукровки, можете стать лучшими воинами, когда сделаете свой единственный выбор! Если ты и вправду полюбила, никогда не предавай этой любви, Випера, другой не будет!
– Подожди меня здесь… – внезапно решилась девушка. – Не выходи и никому, кроме меня, не открывай!
Прощаясь, она коснулась губами щеки Эфира и, подхватив пустой кофр, вышла из мастерской. Через полчаса она уже гнала машину по утренней трассе, по прямой стреле Рублево-Успенского шоссе и дальше, по одному ей известному адресу.
Бунт
Вто утро все было не так: кофе убежал, на лестнице кто-то рассыпал мусор, а двери переполненного автобуса закрылись перед самым ее носом, и только в вагоне метро Варвара перевела дух и оглядела утренних пленников, точно нанизанных на одну покачивающуюся бечеву. Скользнув взглядом по сидящим пассажирам боковым зрением, она зацепилась за заголовок на развороте газеты: «Чертухинский маньяк: в лесу под Москвой обнаружены новые трупы… Русский чупакабра пока не пойман!»
– «Станция Беговая», – давясь от внутреннего смеха, объявил женский голос. – «Осторожно, двери закрываются…» Должно быть, этот подавленный хохот был прописан пассажирам как концентрированная пилюля утренней радости или вечернего отдохновения.
Голос усыпляюще булькал,
Выскочив из метро, она стремглав бросилась к киоску и, выхватив у продавщицы последнюю газету, впилась в текст. Речь шла о происшествии в Чертухинском районе. На окраине леса нашли пару задранных овец, а в нескольких километрах – труп молодой женщины без признаков насилия или иных действий, приведших к смерти.
За неделю до этого в деревне Воробьевка пропала пятилетняя девочка, а в соседнем районе сгорел дом переселенцев с Кавказа. «Возможно, речь идет о действиях маньяка или целой группы лиц, намеренно дестабилизирующих обстановку в районе… В окрестностях озера проводится масштабный поиск… Работают кинологи с собаками…» – успокаивал читателей милицейский пресс-центр.
Как сомнамбула, Варвара вновь вошла в метро и села в обратный поезд.
В эту самую минуту полковник Варганов свернул с раскаленного Садового кольца на набережную. Впереди в жарком летнем мареве алели кремлевские звезды, еще один поворот – и он вырулит к «конторе».
– Врете, гады… шептал Варганов, припоминая прошлый вечер…
Он едва успел заглушить двигатель, как из дверей «конторы» почти выбежал Кокошкин, непривычно растерянный и без фуражки. Наверное, четко сработала «дежурка», вовремя разглядели варгановский «вольво» и стукнули куда надо.
– Случилось что? – угрюмо спросил Варганов, глядя на непривычно бледное лицо заместителя.
– Случилось, – перевел дыхание Кокошкин. – Я на мобилу тебе звонил, да без толку. Вот что, Серега, ты лучше сразу разворачивайся и дуй домой! Мне тут шепнули, что спецы машину определили – ту, что с Красной площади Ленина вывезла. Так она вроде как твоя… старая. Короче, к тебе на квартиру наряд выехал. А оттуда, – Кокошкин неопределенно мотнул головой, имея в виду высший эшелон службы, – людей в оцепление запросили. По старой дружбе тебя предупредить хотел.
– Спасибо… – попробовал улыбнуться Варганов.
Он резко дал по газам, так что жалко взвизгнули шины, и на раскаленном асфальте остался черный траурный след. Мобильный телефон дочери не отвечал, должно быть, она ехала в метро.
«Эх, Варюха, Варюха, ну и натворила ты дел… И молчала до последнего, как партизанка! И чему удивляться – моя порода… Как же тебя предупредить? Как уберечь роженое-баженое…» – билась в сердце отчаянная тревога, не находя выхода, но отцовская интуиция на этот раз толкнула его к дому.
Казалось, под шинами плавится асфальт, не сбрасывая скорости на поворотах и почти не застревая у светофоров, полковник гнал машину к Серебряному бору.
Впереди выросло оцепление. Младший лейтенант в форме сотрудника ДПС, мельком взглянув на удостоверение, пропустил полковника за первый пикет. Дальше Варганова развернули, объяснив, что проводится общегородская операция «Кольцо», но он знал, как проехать к дому наискосок, по лабиринту дворов.
Едва попадая ключом в замочную скважину, Варвара распахнула дверь, мимо ее ног черной пушистой кометой прошмыгнул испуганный кот. Варвара быстро прошла в комнату, на кухню, проверила газ, все было в порядке, должно быть, кот просто не узнал ее: задыхающуюся, непривычно растрепанную, даже подмышки от страха промокли и пахли ацетоном. Подхватив командирский компас, зажигалку, кое-что из сменного белья и белый холст с нитками, она спрятала все в заплечный рюкзачок и только тут заметила, что над кроватью отца нет старинной остроги.