Змееловов больше нет
Шрифт:
Замешательство девочки было недолгим.
— Пойдем, я тебе свою Плюшу покажу! Это кукла, она у меня давно, еще от мамы. Я, правда, маму совсем не помню, я маленькая-маленькая была, когда она умерла. Шелет помнит… А у тебя есть мама? Ты ее помнишь?
— Нет, — уронил змей.
Кергал вообще мало что помнил, кроме подвалов и смрадных труб канализации. Какие-то люди и места, но так размыто и нечетко, что эти размышления проще было отогнать, чем сосредоточиться на них. Казалось, он появился на свет уже там и там вырос, один. Иногда задумывался, что, наверное,
Вот имя свое Кель помнил отчетливо и очень по-разному. Красивый, теплый женский голос, который произносил его мягко, чуть картавя. Еще один женский голос, визгливый и резкий, от которого зудело в зубах. Мужской рык — низкий, хриплый, злой… Голосов было несколько десятков, они мешались в голове, но особого вреда не причиняли, только звали по имени. Иногда, где-то на границе сна и яви.
Сны Кергалу снились, очень часто полные каких-то событий, но после них оставались только смутные отголоски ощущений — грусть, радость, страх, удовольствие.
— Это очень грустно, когда дети не знают своих родителей, — серьезно сказала Оташа, кажется, повторяла за кем-то из взрослых. — Но обязательно должен быть кто-то, кто тебя любит. У меня вот Шелет есть. Правда, вредный, но я его тоже люблю, он же обо мне заботится. А у тебя кто-нибудь такой есть?
— Нет, — уверенно ответил Кергал. У него был только он сам, и змея это вполне устраивало, но вдаваться в подробности не хотелось.
— Плохо, — строго качнула головой девочка. — Давай я буду тебя любить и заботиться! Хорошо? Пойдем!
Идея захватила ее полностью. Оташа привела нового друга к себе в комнату, усадила, тут же притащила игрушки, которых у приютской девочки было совсем мало. Собственно, та самая кукла Плюша — потертая, с заметно поредевшими волосами, пухлощекая, одетая в выцветшее и кое-где криво залатанное платье; несколько маленьких человечков из шишек, которых мастерил брат, а сама Оташа украшала одежками из обрывков тканей; фарфоровая статуэтка кошки с отбитыми лапой и ухом.
Девичьи сокровища Кергал перебирал бережно. Никакого трепета змей не испытывал, но он очень хорошо понимал значение слова «чужое» и старался без нужды не оставлять следов, чтобы не привлекать внимания.
А сама Оташа, продолжая болтать, взялась за гребешок.
Когда Кергала отловили, его, конечно, и не думали приводить в порядок, просто нацепили ошейник и бросили в камеру. Потом, когда парня там нашли и выяснили, кто он такой, отмыли, переодели, подстригли ногти и волосы. Наверное, проще было бы побрить налысо, но женщина, заботам которой поручили всех спасенных из орденской тюрьмы змеенышей, почему-то пожалела их и предпочла выдержать короткую напряженную борьбу с насекомыми в детских головах, одержав в итоге сокрушительную победу. Поэтому Оташе сейчас было где развернуться: светлые волосы парня, собранные в хвостик каким-то шнурком, спадали до лопаток.
Издевательство над своей шевелюрой Кергал терпел стоически, задумчиво вертя в руках
— Ну вот, совсем другое дело! — решила Оташа. Городить прически она, конечно, не стала, как бы ни хотелось, — все же мальчик. Но косу, не удержалась, заплела, тем более она и взрослых мужчин видела с такими прическами, и ничего. Завязала, правда, своей ленточкой. Но зеленой, вполне по-мужски.
Улыбнувшись, девочка порывисто обняла парня — такой, сидящий прямо на ковре, он был как раз немного ниже ее, выходило очень удобно.
— Таша! — Резкий окрик разрушил идиллию — как раз в этот момент на пороге появился Шелет. Схватил девочку за плечи, рывком отодвинул и сунул себе за спину, удерживая одной рукой, чтобы не наделала глупостей. — Не трожь ее, ты, урод!
О том, что он сейчас кричит на того, кто старше и гораздо сильнее, встревоженный мальчишка не подумал. К счастью, Кергал не привык с кем-то драться и вообще сталкиваться, в напряженной ситуации он предпочитал сбежать. Что сделал и сейчас. Мгновение — и по полу к настежь открытой двери скользнуло длинное змеиное тело.
— Кель, подожди! — закричала Оташа и принялась стучать брата по спине свободной рукой. — Пусти! Что ты наделал! Зачем ты его обидел?!
— Таша, он псих! Это взрослый мужик, он мог тебя обидеть! — Шелет осторожно перехватил запястья сестры. — Он тебя трогал!
— Это ты псих ненормальный! — Лицо девочки мгновенно раскраснелось и стало мокрым от слез. — Пусти! Он ничего не сделал!
— Что тут у вас за шум? — в приоткрытую дверь заглянул Фалин. — Шелет?
— К ней лез этот псих, которого в ошейнике привезли, я спугнул…
— Ничего он не лез, я сама его позвала! — закричала Оташа и прицельно брыкнулась. Попала под колено, брат охнул и от неожиданности разжал руки, но кинувшуюся к выходу девочку перехватил учитель.
— Погоди, Таша, давай ты успокоишься и расскажешь, что случилось, хорошо? — мягко заговорил он с девочкой. — Все равно, смотри, там никого нет. Где ты будешь искать этого парня?
Последний довод оказался решающим. Оташа, всхлипывая, обмякла, и мужчина осторожно подтолкнул ее обратно в комнату, к обиженному брату, который сидел на краю кровати и потирал ушибленное колено.
— Садись и рассказывай, что тут у вас случилось.
— Этот идиот… — начал Шелет, но Фалин, бросив ободряющий взгляд на задохнувшуюся от возмущения девочку, оборвал:
— Шел, твоя точка зрения ясна, я хочу сначала послушать твою сестру.
Парень надулся, а Оташа приободрилась от поддержки учителя и, тараторя, вывалила на него всю историю недолгого знакомства с Кергалом. Шелет, который уже понял, что здорово погорячился, совсем надулся и нахмурился, расстроенный.
— Он хороший, понятно? — возмущенно подытожила Таша, глянув на брата. — Хороший, добрый и совсем один! А ты на него накинулся и обидел! А он меня спас! А ты!..