Змееныш
Шрифт:
Впрочем, он все же вздохнул свободнее, когда увидел, что Гелла Ганглети тоже куда-то пропала. А вот кормилица лежала на полу в той же позе, в какой он оставил ее ночью. Наклонившись, он дотронулся до ее шеи. Старая женщина уже почти остыла…
И снова Люгер почувствовал нечто вроде благодарности к умершим за их деликатность, избавившую его от существенных неудобств. Ведь жить под одной крышей с полубезумной старухой, униженной и до смерти запуганной Хоммусом или кем-то другим, действительно было бы невыносимо.
Сегейла беззвучно плакала у него за спиной. Он не видел ее лица,
Люгер молча поднял мертвую старуху, оказавшуюся удивительно легкой.
Он отнес ее на маленькое старое кладбище, расположенное возле северной границы парка и леса, где издавна хоронили слуг, и еще до полудня выкопал могилу.
Вдвоем с Сегейлой они недолго постояли перед холмиком рыхлой влажной земли, в которую Слот воткнул наспех сколоченный Знак Спасителя. Именно тогда Стервятник окончательно убедился в том, что магия Земмура все-таки изменила его. Оборотни отняли у него часть человеческой сути, отобрали ее, будто отрезали кусок сердца. Если бы не Сегейла, он превратился бы в чудовище… Прошлое казалось ему искаженным и зыбким, а многое уже подернулось туманом забвения. Он похоронил женщину, вскормившую его вместо матери, но не испытывал настоящего горя, потому что по воле какого-то безжалостного и непостижимого хозяина судеб стал видеть людей в совершенно ином свете.
…Солнце висело над сонным парком. Не было слышно пения птиц. Природа оцепенела в ожидании… Стервятника вдруг объяло жуткое чувство. Совершенные им ошибки были непоправимы; расплата будет ужасной; грядущая катастрофа неизбежна. Ему открылось, что мистерия продолжается – несмотря на гибель Фруат-Гойма. Только теперь он остался почти безоружным, зло напялило новую маску, истинного лица врага он не увидит никогда, а Сегейла находилась рядом лишь затем, чтобы при случае послужить причиной новых страданий.
Что-то вот-вот должно было произойти. И произошло тем же вечером. Это были преждевременные роды.
Люгеру предстояло сыграть весьма обременительную роль повивальной бабки.
Во второй половине дня он занялся сожжением вещей, принадлежавших Хоммусу и Ганглети, а также изучением запасов пищи и вина. Оказалось, что длительное пребывание «гостей» нанесло погребам поместья значительный урон, хотя о ближайшем будущем Люгер мог не беспокоиться.
Вынужденный взять на себя плебейскую работу вроде уборки спальни, облюбованной Верчедом и его любовницей, Стервятник решил нанять прислугу. Однако ясно было, что найти в окрестных деревнях новую служанку трудно, если вообще возможно. Поместье Люгеров и раньше пользовалось дурной славой, а появление Монаха Без Лица, кабана-убийцы и парочки безумцев, шатающихся по ночам в чем мать родила, наверняка надолго отбило охоту у местных жителей приближаться к проклятому дому. Пожалуй, ни один человек в здравом рассудке не сунется сюда
Но дальше – больше. С наступлением сумерек у Сегейлы начались схватки. Это повергло Стервятника в некоторую озабоченность, а когда он понял, что роды будут тяжелыми, то и вовсе растерялся. До возвращения в поместье Слот рассчитывал на старую кормилицу, которой уже приходилось быть повивальной бабкой, но теперь она кормила червей. Если ехать в ближайшую деревню, он потеряет не меньше часа, и гораздо больше времени уйдет на то, чтобы найти лекаря в Элизенваре. В любом случае Люгер не мог оставить роженицу без присмотра даже на несколько минут.
Пока Сегейла еще могла связно говорить, она рассказала ему все, что знала сама. Впервые в жизни у него мелко дрожали руки… Ближе к ночи, когда из-за деревьев взлетел Глаз Дьявола, схватки усилились. В жарком пламени свечей взмокшее от пота лицо Сегейлы блестело, будто стекло.
Люгер не знал, что делать, чтобы облегчить ее боль. Но ему повезло, и серьезное вмешательство не понадобилось. Принцесса разродилась самостоятельно, как рожают самки животных, забиваясь в свои темные норы и пещеры. Стервятника изводили ее стоны и крики, казавшиеся нескончаемыми, однако он не слышал голоса ребенка. А тот уже появился на свет, доставив своему папаше несколько неприятных минут – первых и далеко не последних.
На головке младенца обнаружилась поросль очень коротких волос, по большей части светлых, но при этом узкая черная полоска пролегла ото лба к темени. Личико младенца было сморщеным и уродливым, а тело показалось Люгеру чересчур крупным для новорожденного. Внешне это был здоровый человеческий ребенок, хотя из-за его размеров матери пришлось помучиться. Мальчик. Сын.
Люгер осознал, что теперь у него появился наследник. Однако тот все еще не издавал ни звука. Ужасное опасение, что младенец мог родиться мертвым, вскоре рассеялось. Стервятник глядел на него не отрываясь, пока не убедился в том, что ребенок дышит.
Спохватившись, он перерезал пуповину и не поверил своим глазам. Мальчик попытался отползти от матери, и ему это удалось. Он оставлял на простынях влажный слизистый след. Своими еще бессильными пальчиками он прикоснулся к одежде отца, и Люгер не сразу решился взять сына на руки. Безмолвная и сосредоточенная настойчивость слепого младенца настораживала его, да и смутила бы кого угодно. В ней было что-то неотвратимое и жутковатое, как проявление чужой ВЗРОСЛОЙ воли… Измученная Сегейла лежала с закрытыми глазами и не видела этого, чему Слот был даже рад.
С растерянной улыбкой он наблюдал за своим ребенком. Новый мужчина из рода Люгеров пришел в мир, который был полон соблазнов, тайн и смертельных опасностей. И если мальчик вырастет хоть немного похожим на деда и отца, то пусть его враги проклянут эту ночь.
Знай Стервятник, какая судьба ему уготована, он вряд ли улыбался бы.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗИМА 3000 ГОДА
Глава пятая
НОЧЬ ОБОРОТНЯ