Змеевик
Шрифт:
Мы четверо стояли маленькой группой. Бекка все еще держала меня за руку и переводила взгляд с одного мужчины на другого, пока постояльцы отеля проходили мимо нас. Рядом со стойкой стоял офицер в форме — он беседовал с менеджером. Не было никаких причин для паники, и все же Руфус был напряжен. Он мог стрелять улыбочками, но язык его тела выдавал, что этот большой парень готов к неприятностям.
Я почувствовала легкое дуновение энергии позади нас. Это заставило меня обернуться. Я все еще не выпускала руку Бекки, так что у меня
Там был Никки — он шел к нам, не слишком торопясь, но двигался так, словно у него была для этого веская причина. Я вдруг почувствовала, как то, что сдавливало мне грудь, чуть отпустило. Со мной снова мое подкрепление, и как раз такое, которое может выстоять против Олафа. Руфус был копом, но он всего лишь человек.
Мне ужасно захотелось коснуться Никки, когда он приблизился и встал рядом, но я сдержалась, будто мы с ним оба были до хрена профессионалы.
— Отто. — Тихим и напряженным голосом произнес Никки.
— Никки. — Сказал Олаф.
Бекка придвинулась чуть ближе ко мне, как будто почувствовала напряжение.
— А где остальные? — Спросила она.
— Полиция все еще допрашивает их. — Ответил Никки.
— Почему тебя отпустили, а других — нет? — Спросил Олаф.
— Мердок был единственным, кто ни разу не встречался с пропавшей девушкой. — Ответил Руфус.
— Они планировали опустить Брэма, но он стал пререкаться. Говорил, что собирается ждать Мику.
— Он его телохранитель. — Заметила я.
— Споры с копами — далеко не самое полезное занятие. — Он посмотрел на улыбающегося Олафа.
— Никаких споров. — Сказала я.
— Я слышу Морган и Вайатта. Думаю, они скоро выйдут.
— Как ты можешь их слышать? — Спросил Руфус.
— Через стены. Они не такие толстые.
— Совсем забыл про твой сверхъестественный слух. — Сказал Руфус.
— Что с Микой и Натэниэлом?
— Натэниэла еще допрашивают, а Мика настоял, что останется с ним, пока разговор не кончится. Я все еще не могу понять, почему копы позволили остаться Мике, но не позволили Брэму.
— Почему они продолжают допрашивать Натэниэла о том, что произошло между Питером и Дикси?
Улыбка соскользнула с губ Никки. Что-то в его лице вдруг стало таким циничным, что я невольно схватила его за руку.
— Что не так, Никки?
— Они пробили всех по базе. Вскрылись его старые правонарушения.
Я нахмурилась.
— Какое это имеет отношение к тому, что произошло сегодня? Он же ничего не сделал, только оказал первую помощь.
Никки посмотрел на меня так, будто я была сама наивность.
— Что я упускаю, Никки? Скажи мне.
Руфус прокашлялся с таким звуком, который никто не издает, когда пытается прокашляться, но ему удалось привлечь наше внимание.
— Ты что-нибудь знаешь об этом, Руфус?
Он выглядел смущенным, что было в новинку. Это заставило меня нервничать
— Давайте найдем мою жену. Тед попросил ее прийти, когда Питера увезли. Специально для тебя, кнопочка. — Сказал он, улыбаясь Бекке.
— Тед тебе звонил? — Спросила я.
Руфус кивнул.
— Я не ребенок, мистер Мартинез. Что-то не так с дядей Натэниэлом?
— Нет, кнопочка.
— Хватит называть меня так. Я не фурнитура для одежды, я — человек. Я просто маленькая, но я человек.
Мне пришлось отвернуться, чтобы проглотить смех и удержаться от того, чтобы не влепить ей пятюню. Оба варианта казались мне отличными.
— Сколько времени ты уже провела вот с этой большой кнопкой? — Спросил Руфус.
Бекка уставилась на него. Я изо всех сил сдерживала смех — во-первых, потому что она была права, а во-вторых, потому что речь шла о ее достоинстве. Взрослые ведут себя с детьми так, будто у них его нет, но это неправда.
— С чего ты взял, что это мое влияние? — Поинтересовалась я.
— Ну, это определенно не влияние ее матери. — Сказал он, и его голос был не слишком веселым.
— Мама не разрешает кому-либо использовать прозвища вроде «сладкая», «дорогуша» или «кнопочка». — Сказала Бекка, скрестив руки на груди. Этот упрямый взгляд чертовски напоминал мне Питера, когда он был моложе.
— Она позволяет Теду называть себя букетиком. — Заметила я.
Бекка закатила глаза — так, словно я была очень глупой.
— Это папа. Конечно, он может называть ее так. Его она зовет медвежонком.
Никки с Олафом обратили внимание на кого-то, кто двигался в нашем направлении. Мне пришлось чуть сдвинуться, чтобы выглянуть из-за Никки. Родина и Ру направлялись к нам.
— Медвежонок, значит? — Сказала Родина.
— Нет, Морган. Даже думать об этом не смей. — Вмешалась я.
— Я не поощряю. — Заметил Никки. — Но если ты собираешься назвать Теда медвежонком, я хочу на это посмотреть.
— И я. — Сказал Олаф.
— Я тоже. — Добавил Руфус.
— Если я это сделаю, то позабочусь о том, чтобы у меня была публика. — Заметила Родина.
— Если им так хотелось задержать Натэниэла, почему тебя освободили так быстро, Вайатт? Ты флиртовал не меньше него.
— Я не уверен. — Сказал он, и выглядел при этом смущенным.
— Вижу маленькую женщину. — Сказал Руфус, поднимая руку, чтобы привлечь внимание женщины, которая была почти с него ростом. Ее волосы были как перец с солью, а беспокойные локоны чуть-чуть не доставали до плеч. Во взгляде Руфуса был жар и счастье, когда он смотрел на нее, пока она шла к нам, и это было приятное зрелище. Чем ближе я к своей собственной свадьбе, тем приятнее мне смотреть те на пары, которые уже много лет счастливы вместе. На лице женщины вспыхнула улыбка, которая добавила таких ярких искр ее глазам, что я даже не могла разобрать, какого они цвета. Это все было для Руфуса.