Змеи в раю
Шрифт:
Может, это была шутка какого-нибудь проходящего мимо идиота? У меня был экзотического вида старый велосипед с мужской рамой, который я собственноручно покрасила зеленой краской. Он и раньше привлекал внимание прохожих, пару раз мне даже прокалывали шины и откручивали ниппели. Но я его любила и ни за что не променяла бы на современную безликую модель. Интересно, кого на этот раз разозлило мое видавшее виды транспортное средство? Или кто-то неровно дышал к его владелице?
Пока я ставила велосипед у входной двери, зубы у меня стучали так, что, казалось, было слышно на всю округу.
Когда, закутавшись в теплый махровый халат, я наконец вышла в гостиную, Антти взглянул на меня с тревогой в глазах.
— Что с тобой произошло?
— Упала с велосипеда и угодила прямо в море. Давай выпьем чаю. — Я попыталась придать своему голосу самый беззаботный тон, но мне на самом деле было страшно. И, несмотря на нашу утреннюю стычку, так хорошо, что Антти сидел сейчас рядом.
— Ты упала в море? Как это тебя угораздило? Где?
— Когда ехала по волнорезу, у меня как нельзя кстати отвалился руль.
— Что значит — отвалился? Мы же недавно все проверяли, подкручивали и смазывали.
— Похоже, кто-то решил надо мной подшутить. — Мой беззаботный тон не смог обмануть Антти.
— Бедная моя, как же ты, наверное, испугалась.
Антти привлек меня в объятия, я не сопротивлялась.
— У тебя холодный нос. Пожалуйста, надень шерстяные носки, а то простудишься. Сейчас я тебе разведу витамин С.
Я почувствовала, что сейчас расплачусь. День был таким длинным и тяжелым, мне до сих пор было страшно. Кому понадобилось ослаблять крепление на руле? Антти нежно гладил меня по голове, Эйнштейн терся о мои ноги, сочувственно мурлыкая. И было приятно думать, что, несмотря на затаившегося где-то злоумышленника, я нахожусь под надежной защитой друга и огромного кота.
Глава 8
Черная блестящая ночь
Я сидела на волнорезе, вглядываясь в море. Вдруг из воды появились бледные, покрытые тиной руки, схватили меня и потянули в глубину. Я в ужасе отбивалась, но руки держали крепко и постепенно затягивали все глубже и глубже. Под водой я разглядела зеленое лицо Санны и покрытое чешуей тело с русалочьим хвостом. Она пришла, чтобы забрать меня с собой…
Я очнулась от сна, когда Эйнштейн, потревоженный моими нервными движениями, спрыгнул с кровати и случайно включил стоявшее на полу радио. Было пять утра. За окном шумели птицы. Я натянула на ухо подушку и, прижавшись к Антти, забылась тревожным сном еще на пару часов.
Выпив утренний кофе, мы с Антти занялись велосипедом. С ним все было в порядке, руль совершенно точно не мог отвалиться сам по себе. Я заметила в глазах Антти тревогу.
— Похоже, твой ярко-зеленый железный конь кого-то здорово раздражает. И все-таки трудно представить, что кто-то просто так гуляет с гаечным ключом в кармане. Может, у тебя есть тайный недоброжелатель? — озабоченно поинтересовался он.
Я снова занервничала. Кому надо было портить мне жизнь? И вспомнила, что Аннамари пару раз выходила на улицу. Но она не производила впечатления человека, умеющего обращаться
— Ты уверена, что эта авария с велосипедом не имеет отношения к расследованию смерти Арми? — спросил меня в лоб Антти, когда я открывала дверь, чтобы отправиться на работу. Я не нашлась что ответить и тихо выскользнула на улицу.
На улице было прохладно, над морем поднимался туман, даже собачников на побережье оказалось меньше, чем всегда. Я заметила, что кручу педали медленнее обычного, — болела коленка. Надеюсь, вечером я все же смогу выйти на свою обычную пробежку.
После обеда я зашла навестить Киммо и страшно разозлилась, услышав, что Перец уже успел допросить его, даже не известив меня об этом. Если бы Стрем был на месте, я бы высказала ему в лицо все, что о нем думаю. А в этот раз предложила Киммо составить официальную жалобу и впредь отказываться от допросов, если на месте нет его официального представителя. Но в ответ он лишь покачал головой.
— Ты думаешь, это что-то изменит? Они уже решили, что я виновен… И я все равно попаду в тюрьму… Да мне уж все равно, ведь Арми больше нет… — Он безвольно, как тряпичная кукла, сидел на неудобном стуле и тер кулаком красные глаза. Мне захотелось дать ему пинка.
— Киммо, очнись! Это не роман Кафки, а реальная жизнь. Никто не сможет посадить тебя в тюрьму, если ты действительно не убивал Арми! И почему ты мне раньше не сказал, что Арми считала смерть Санны убийством? Что она говорила?
— Точно не помню… — Он так жалобно шмыгнул носом, что мне захотелось сию же минуту уйти. — Я не понимаю, откуда Арми это взяла. Мне кажется, она просто пыталась утешить таким образом моих родителей. Но я совершенно уверен в том, что Санна на самом деле покончила с собой. — И Киммо взглянул невидящим взглядом куда-то вдаль. Я вспомнила зеленое лицо Санны, привидевшееся мне во сне, и подумала, снилась ли она ему когда-нибудь тоже?
— Да, Санна как-то говорила мне, что собирается начать новую жизнь, когда ей исполнится тридцать лет. Она так мечтала быть счастливой, ей было хорошо с Маке, но она уже не могла отказаться от наркотиков и алкоголя. К тому же Арми плохо знала Санну, она просто верила всяким сплетням. Может, Санна покончила с собой потому, что поняла: она никогда не сможет изменить свою жизнь. Ты прочти хотя бы то стихотворение, которое она оставила перед смертью на своем столе. Да и Антти считал, что это самоубийство.
— А почему Арми только сейчас заговорила о том, что Санну убили? Ведь прошел целый год.
— Она сказала, что только сейчас обнаружила некоторые закономерности и связи. И что лишь недавно прочла это стихотворение на финском языке. По ее мнению, оно символизирует возрождение, а никак не смерть. Не знаю, я в литературе не особо разбираюсь! Прочти сама!
Слова Киммо удивили меня. Ведь Арми тоже не производила впечатления знатока поэзии. Я вспомнила, что видела у нее на книжной полке лишь томик Эйно Лейно да какие-то журналы. Вряд ли на досуге она занималась анализом литературного творчества Сильвии Плат.