Змеи в раю
Шрифт:
— Ее смерть стала для тебя неожиданностью?
— Да нет. Она всегда была депрессивным человеком. Думаю, ее близкие предполагали, что долго она не проживет. Конечно, я очень расстроился, но не удивился, нет. — У Хельстрема дрожали руки. Он полез в карманы халата, словно хотел достать сигареты, но потом сообразил, что в приемной курить не полагается. — Маке Руостеенойя потом долго таскали по допросам. Твой шеф приложил много усилий, чтобы на него не повесили обвинение в убийстве, — продолжил врач. — Видишь ли, все, кто знал Санну, считали, что это или самоубийство, или несчастный случай. Хенрик и Аннамари предпочитали верить в версию несчастного
— Нет. Просто пока размышляю… Да, и еще Маллу Лааксонен. Она ведь тоже часто приходила к тебе советоваться. Так ужасно, что в результате несчастного случая она потеряла ребенка, которого столько ждала… Она когда-нибудь говорила о том, что считает Арми виноватой в случившемся?
— Она — нет, но Арми упоминала об этом. Впрочем, это уже полная ерунда, потому что при такой скорости и в темноте с дороги невозможно рассмотреть водителя. Мне кажется, это просто помешательство на почве выкидыша и зависти сестре. — Хельстрем устало улыбнулся и взглянул на меня. У него на столе зазвонил телефон. — Извини, Мария, меня ждут. Звони или заходи, если у тебя будут еще вопросы. — Он улыбнулся и закашлялся, поднося к лицу носовой платок.
Я ехала на велосипеде и размышляла, что Хельстрем не похож на откровенного сплетника. Даже жаль. Я надеялась выудить из него больше информации. Я рулила и с раздражением думала о том, кто же спланировал дорожки таким дурацким образом. Почему пешеходная часть отгорожена такими высокими бортиками, что велосипедист однозначно должен свалиться при малейшем непродуманном повороте руля? Почему велосипедная дорожка внезапно заканчивается, а потом неожиданно продолжается на другой стороне дороги? Почему пешеходы должны подчиняться правилам, придуманным для автомобилистов?
Я тихо злилась, понимая, что сейчас приеду в полицию вполне готовая к жесткому разговору с Перцем. О черт, я совсем забыла, что теперь допросы Киммо ведет представитель прокурора. Причем вопросы уже не несли в себе ничего нового, их целью было просто утомить моего подзащитного, постараться запутать его, чтобы он сбился в своих показаниях и его можно было уличить во лжи. Расследование явно зашло в тупик Полиция не смогла собрать необходимое количество доказательств, чтобы предъявить Киммо обвинение в убийстве, но его будут держать в тюрьме до тех пор, пока не найдут настоящего преступника. Мне удалось найти общий язык с представителем прокурора, и он рассказал, что полиция пока не смогла найти свидетеля, который бы четко помнил время передвижения Киммо. Я предложила ему дать объявление в газету, но он отнесся к моему предложению без энтузиазма.
— Надо было искать свидетеля по горячим следам. А сейчас любой может придумать что угодно. У комиссара Стрема в запасе есть несколько наблюдений и показаний, но они какие-то ненадежные…
— И тем не менее — почему он не предоставил их защите? Он обязан был предоставить мне эту информацию!
— Да, наверное, Стрем совершил ошибку…
— Разумеется, совершил! Я хочу немедленно получить эту информацию!
Моя вспышка гнева принесла плоды: я узнала, что Перец нашел как минимум трех новых свидетелей, которых мне следовало срочно проверить. Одна пожилая семейная пара вспомнила, что они видели Киммо на улице Сувисилта двадцать минут первого, а выгуливавший собаку мужчина сказал, что видел его
— Не волнуйся, Киммо, скоро ты выйдешь на свободу, — подбодрила я его, рассказав о новых свидетелях. — Я постараюсь как можно скорее с ними встретиться. Кроме того, у меня много разных догадок о том, кто же это совершил на самом деле. Скоро кое у кого земля под ногами гореть будет!
Киммо выглядел совсем плохо. Он смотрел на меня больными глазами и, кажется, не особо вслушивался в мои слова. Я знала, что в выходные его навещали Ристо и Аннамари.
— Послезавтра отец приезжает в Финляндию, — произнес Киммо. — А похороны Арми назначены на четверг будущей недели. Я смогу пойти на похороны?
— Конечно, сможешь. Даже если будешь под стражей, тебя проводят туда под конвоем. Но я уверена, что в следующее воскресенье ты уже будешь свободен, — пообещала я, совсем как мать, уверяющая ребенка, что ветрянка через три дня пройдет.
— Ты думаешь? Мария, я решил, что если выберусь из этой истории, то никогда в жизни больше не буду заниматься садомазохизмом.
— Почему? За что ты хочешь себя так наказать? Ах да, я забыла, ты же настоящий мазохист, — промолвила я, лишь потом сообразив, что это плохая шутка.
— Я не представляю себе жизни без Арми, — всхлипнул он.
Что я могла сказать в утешение? Что жизнь продолжается, хотя и не такая, как раньше? Или что-нибудь не менее банальное? Поэтому я решила поменять тему и спросить его про мужчин Санны.
— Иногда она меняла их с такой скоростью, что я даже не успевал запомнить их имена. Санна снимала квартиру на Пунавуори, но иногда оставалась У Оде.
— А кто у нее был прошлой зимой? И общалась ли она с Оде, после того как тот угодил в тюрьму? Был ли у нее кто-нибудь между Оде и Маке или, может быть, одновременно с Маке?
Киммо так напряженно думал, что казалось, видно, как у него под светлыми вихрами шевелятся мысли.
— Ты имеешь в виду, что Арми с кем-то обсуждала смерть Санны? И высказала предположение, что это было убийство? Я в последнее время много думал и пришел к выводу, что это вполне возможно. Ты же знала Санну, она могла любого мужчину довести до белого каления. Как, например, Оде. Она всего один раз навестила его в тюрьме. Наверное, хотела окончательно отделаться от него, поэтому и прервала беременность, хотя в принципе хотела ребенка. Но не от Оде. А Маке она любила и мечтала начать с ним новую жизнь.
Киммо взбодрился, рассуждая о том, что не имело непосредственного отношения к его собственной участи. На щеках даже появился слабый румянец.
— Санна познакомилась с Маке вскоре после того, как Оде попал в тюрьму. Подозреваю, что у нее тогда уже кто-то был, но не знаю ничего конкретного. Она это тщательно скрывала.
— А ты никогда не замечал ничего между Санной и Эки?
Киммо ошарашенно посмотрел на меня.
— Ты имеешь в виду Эки, у которого ты работаешь? Никогда! Ты думаешь, что он и Санна… Нет, вряд ли. — И он отрицательно помотал головой. — Хотя откуда мне знать, — произнес он спустя пару секунд. — Мне известно, иногда она общалась с мужчинами гораздо старше. Сестра считала, что у нее эдипов комплекс и что родной отец ее никогда не любил. Она часто об этом говорила.