Змеиная прогулка
Шрифт:
«Он не был. Не напрямую. Однако его сионисты во многом схожи с администрацией президента Рубина. Некоторые говорят, что это одно и то же, марионетки более крупной сети еврейского истеблишмента. В любом случае, у его людей есть друзья, имеющие доступ к Восемьдесят Пять. И мы тоже. То же самое делали и ваши прежние работодатели, и они были умнее: Кун думает, что они наблюдали за тем, как вы с Ричмондом разговаривали тет-а-тет. Они надеялись, что он отметит тебя и избавит их от неприятностей, но ты первым проделал свой фальшивый трюк с Паковом. Тогда наш господин Кун пришел вам на помощь.
«Христос! Внезапно Лессингу захотелось выпить,
«Кто бы они ни были, они хорошие. Они запрограммировали тупики и заблокировали пути доступа в Восемьдесят Пять, специальные коды, сигнализацию, которая сработает, если вы введете неправильный пароль. Мы знаем, потому что потеряли одного-двух оперативников, узнавших об этом.
Последствия были тревожными. «Если они такие умные, почему бы им не использовать это на тебе, на Куне… на Индоко… на твоем движении?»
Малдер растопырил короткие лопатообразные пальцы. «О, они стараются. Но у нас есть и люди с допуском. Мы запрограммировали Eighty-Five помещать наши конфиденциальные данные в мертвые файлы. Оно скрывает то, что мы не хотим видеть».
«А как насчет стандартных методов разведки?» — спросил Лессинг. «Ричмонд говорил, что Indoco «странная»… о том, что позже рассмотрит вашу деятельность. Он знает Куна. Он знает меня. Наверняка его люди смогут это собрать».
«Они по периметру», признал Малдер. «Они немного знают о нас и о некоторых наших подставных группах. Они много знают об организациях, которые мы хотим, чтобы их видели: неонацисты, пренацисты, постнацисты, палеонацисты, потенциальные нацисты, правые, расисты, выжившие, фашисты, рожденные заново, муравейник маргинальных групп. Но спецслужбы… и секты, и фракции, и партии, и тайные общества… подобны танцорам в темной комнате. Вы натыкаетесь на кого-то, ощущаете одежду, чувствуете запах одеколона, возможно, прикасаетесь к кусочку кожи. Они делают то же самое. Ни один из танцоров никогда не получает полного представления о других. Сионисты, американцы, различные европейские агентства — все знают, что мы здесь, но не знают, где, кто и насколько. Насколько могут судить наши люди, ядро нашей структуры по-прежнему остается нашей тайной».
«Израильтянам теперь тоже можно не беспокоиться о нас», — добавил Ренч. «У них есть проблемы, которые не исчезнут: религиозная и этническая фракционность, безудержная инфляция, дефицит, международные кредиты, которые они не могут погасить, обозначенные ресурсы, слишком много йериды и недостаточно алии, огромный военный истеблишмент, который нужно поддерживать, войны больше нет». репарации» из Германии. У русских тридцать четыре дивизии на северо-восточных границах Большого Израиля в Ираке, и если этого недостаточно…
«Их самое большое беспокойство — это сотни миллионов арабов, которых они не могут прокормить или контролировать», — вмешался Малдер. «Покоренные люди, по сути, рабы. Но рабы, которые все громче кричат о гражданских правах и избирательных правах».
«Конец «еврейского государства» прямо здесь». Ренч хлопнул рукой по изящно инкрустированному столику рядом со стулом. «Как кролик сказал своей подруге: «Побежим или останемся и превзойдем их численностью?» Когда-то, еще в девятнадцатом веке, Израиль мог бы продолжать притворяться милой, домашней мечтой: «в следующем
Лессинг не удержался и сказал: «Я думаю, ты спишь».
«Может быть и так», — признал Малдер. «В любом случае Израиль сейчас варится в собственном кошерном соку и не может нас обслуживать».
«Для них мы не что иное, как кучка психов, которые все еще прокачивают дело, умершее в Берлине столетие назад: противные маленькие фанатики в кожаных пальто». Ренч презрительно щелкнул пальцами. «Мы хотим, чтобы они продолжали верить в это вплоть до тех пор, пока не произойдут наши последние крупные корпоративные поглощения и наше движение не будет готово к публичному обнародованию».
Малдер нахмурился, глядя на Ренча. «Виззи приближаются к некоторым нашим действиям в Соединенных Штатах. Мы должны поговорить об этом, Чарльз, когда Годдард вернется.
«Это мне напоминает», — сказал Лессинг. «Предположим, что мои бывшие «работодатели»… плюс американцы, израильтяне и все остальные на земле… все забыли обо мне. Кто были эти два грабителя? Взломщики сейфов, которые ворвались в этот дом? Откуда они узнали о твоих дневниках и что им от них нужно?
Малдер поджал губы. «Честно говоря, мы понятия не имеем. Наши люди до сих пор этим занимаются. Как только у нас появится возможность, мы подключим к этому и «Восемьдесят пять». Утечка определенно есть». Он немного приподнял свое тело, чтобы можно было смотреть Лессингу прямо в глаза. «Почему бы не присоединиться к нам, Алан? Действительно присоединяйтесь к нам? Мы можем использовать тебя».
«Я говорил тебе. Я всего лишь простой человек, мистер Малдер. Я позабочусь о вашей безопасности, буду приходить за вами и защищать вас, насколько смогу. Но меня не интересуют движения».
— Кроме испражнений, — хихикнул Ренч. «Вы должны услышать его утром. Стены тонкие, как бумага».
«Чарльз, пожалуйста! Будь серьезен! Малдер порылся в бумагах на своем столе. «У меня есть телеграмма от вашего друга Феликса Бауэра. Ему нравится должность, которую мы ему дали в качестве начальника службы безопасности в клубе «Лингани». Южная часть Тихого океана ему очень подходит. Помнишь, Алан, я и тебе предлагал там работу.
«Я был… я благодарен. Я был близок к тому, чтобы согласиться. «Он обсудил это с Джамилой, и она тоже почти согласилась. Это был один из способов вытащить ее из Индии, подальше от ее семьи и индийского общества. Понапе также служило прекрасным убежищем для тех, кто убегает от врага на очень большом расстоянии.
«Ты все еще хочешь пойти? Нам нужен военный опыт».
«Военный…? На Понапе? Местное правительство…!»
«О, нет! Не то, что вы думаете. Понапе является частью Соединённых республик южной части Тихого океана, свободной федерации. Ее президент — наш друг. Нет, мы хотим от тебя чего-то другого. Мы посылаем молодежные кадры в Клуб Лингани на каникулы, семинары и учебные поездки, и все это финансируется респектабельными фондами в Америке и Европе. Эти молодые люди происходят из наших частных школ, университетских стипендий, летних лагерей, благоприятных для нас профсоюзов… из очень многих источников».