Змеиное молоко
Шрифт:
— Может, чего и вмонтировано было, — сказал полковник Гигон, — а только били его так… На совесть били, руки, ноги — как студень. На обезбаливающем его держу, да какое у нас обезбаливающее… Сука ты штатская! — завопил он вдруг, имитируя солдатскую истерику. — Друг у тебя подыхает, а ты в кабинетике! Или, может, у вас черных за людей не считают, как у нас синежопых? Так и скажи, я пойду и дострелю его, я уже смотреть не могу, как он там, на соломе вонючей…
— Успокойтесь, — ледяным голосом сказал Андрей Яшмаа. — Сейчас поедем.
Он подошел к стене, сдвинул в сторону картину, изображающую
— Только ребят с собой посмелее возьмите, которые заразы не боятся, — посоветовал герцог.
Ребят господин бывший старший мажордом взял всего троих, должно быть, и вправду самых смелых. Конечно, если бы речь пошла о простом алайском чиновнике, тот бы для важности роту охраны прихватил, а мы, господа прогрессоры, стало быть, скромно, по-простому… Тем лучше.
От места в просторном правительственном «урагане» герцог наотрез отказался:
— Я вперед поеду, буду показывать дорогу, а то там сейчас везде перегорожено.
Он знал, что треск мотоцикла предупредит всю группу еще квартала за четыре.
Назад поехали с ветерком. Патрули испуганно жались к стенке, полицейские отдавали честь, грабители, побросав узлы, укрывались в переулках.
Во дворе особняка все было тихо, только у стены сидел легкораненный и пытался из обломков мрамора составить погибший шедевр. Сидел легкораненный на ручном пулемете, но об этом знал только герцог.
Андрей Яшмаа вылез из машины и дал знак двум своим костоломам прихватить носилки. Костоломы завозражали, что это не их костоломное дело, но герцог добавил злорадно: ничего-ничего, хлебните чуток нашей санитарской доли! Что за прелесть эти земляне, подумал он, а вроде такие же люди…
В импровизированном лазарете стояла вонь, раненые расположились вдоль стен и у входа, а посреди зала стоял роскошный обеденный стол и с изрубленными в святой злобе краями. На столе лежал, укрытый уцелевшей шитой золотом портьерой человек огромного роста. Голова и лицо его перевязаны были донельзя грязными бинтами, виднелся только совершенно черный нос, да такая же черная могучая некогда рука бессильно свисала вниз. Бывший капрал дворцовой стражи стоял возле стола в медицинском халате, а для убедительности, дурак, крутил в руках клизму.
Андрей Корнеевич Яшмаа поставил саквояж, кинулся к раненому на грудь. И сейчас же черные руки накрепко обхватили вице-премьера свободного Алая поперек туловища, оставляя черные следы на его светлом френче.
Двое костоломов так и застыли с носилками в руках, почувствовав приставленные ножи, а третий застыть не захотел…
Легко- и тяжелораненные действовали быстро и слаженно.
Господину премьер-министру заклеили рот липкой лентой, руки и ноги связали специально приготовленной веревкой из кожи водяной змеи — его высочество хорошо знал выдающиеся способности землян.
— Не дергайтесь, господин Яшмаа, — сказал герцог Алайский. — Ничего особенного не происходит. Просто наша военная разведка проводит запланированную еще за три года до этого дня операцию
Глава шестая
По всем правилам следовало ударить в колокола громкого боя, объявить чрезвычайное положение, а может быть, даже всеобщую мобилизацию, поскольку произошел сбой в системе, являвшейся, по сути дела, одним из столпов Земли и Периферии.
Ничего этого делать Максим Каммерер не стал.
Вместо этого он плотно позавтракал, насильно запихивая в себя каждый кусок, выпил огромный бокал китового молока и вернулся на свое рабочее место.
Примерно за месяц до этого заявила о себе очередная организация — Лига Невмешательства. Председатель Лиги, некто Ангел Теофилович Копец, в ультимативной форме потребовал ликвидировать институт прогрессорства в целом, а сэкономленные средства направить… Максим уже и забыл, какое применение собирался найти сэкономленным средствам Ангел Теофилович Копец, смуглый бородатый молодой человек в солнечных очках.
«Посмотрим», — решил Максим и затребовал у БВИ сведения о Копце, о Лиге, равно как и запись их единственной беседы.
«СВЕДЕНИЙ НЕТ»
— охотно откликнулся экран.
«Надо связаться с кем-нибудь из люденов, — подумал он. — Логовенко, помнится, обещал всяческую помощь в случае угрозы…».
Но вот так, сходу, запросто, связаться с люденами было невозможно — разве что кто-нибудь из них по случайному капризу окажется на Земле, и, что еще более невероятно, пожелает поболтать с представителем КОМКОН-2. Но людены ни в каком БВИ не нуждаются, прогрессорством не интересуются…
Стоп. Тойво Глумов. Тойво Глумов два года проработал Прогрессором как раз на Гиганде. Еще до войны. Занимал довольно скромную должность в Имперском банке Каргона. Предотвратил, помнится, ограбление этого банка, положив всю банду на пол и продержав ее в таком состоянии до приезда полиции, за что назначен был начальником охраны и награжден орденом Беззаветной Доблести, дающим право на земельный участок и неотдание чести военным чинам ниже бригадного генерала…
На самом подъеме карьеры Тойво Глумов подает рапорт об отставке, не приводя при этом сколько-нибудь веских аргументов. Лев Абалкин, помнится, никаких рапортов не подавал вовсе, покинул Саракш самовольно и даже, кажется, убил кого-то при этом. Абалкин, один из «подкидышей», начинает искать «детонатор» и в результате гибнет от пули Рудольфа Сикорски. Тойво Глумов начинает искать Странников и в результате становится одним из люденов…
Максим вызвал послужной список Тойво Глумова. Как он и ожидал, по обновленным сведениям БВИ Тойво Глумов по окончании школы Прогрессоров ни на какой Гиганде не работал, за полным отсутствием таковой во Вселенной, а работал он почему-то учеником зоотехника на ферме «Волга — Единорог», после чего этого бесценного зоотехника взял ни с того ни с сего к себе на работу некто Максим Каммерер… КОМКОН-2 в ту пору остро нуждался в зоотехниках с прогрессорским образованием…
Странная мысль пришла ему в голову, но в нынешнем положении никакая мысль не могла быть особенно странной.