Змеиный бог

Егоренков Алексей М.

Полисмен затряс головой в тумане будто серая крыса, угодившая в газовый капкан. Пепел обхватил его под мышки и швырнул вперед, резиновой мордой в клубок вялых змей. Те не могли добраться до него сквозь каучуковую маску, но он возился так яростно, что змеи пытались сделать это снова и снова. Одной ящерке посчастливилось найти дорогу в шланг, а оттуда — в помпу, где она была изрублена в кашу. Окуляры денверца покраснели изнутри, и глухой рев доносившийся из трубки, превратился в глухие всхлипы и завывания.

Второй

полисмен явился из тумана. Не успев разглядеть Пепла, он споткнулся о тело, увидел кровавые глазницы, увидел змей — и сразу открыл огонь. Он палил и палил в шипящий клубок под ногами, а его напарник истошно визжал, когда дробь стегала его сквозь защитный костюм.

[ФОН] /// Friend of the Devil /// GRATEFUL DEAD

К слингеру отчасти вернулось дыхание, и он, не медля больше, пробежал остаток пути и вынырнул на свежий воздух. Перед ним раскинулся целый лабиринт из терновника и зарослей колючей акации. Сирены Хреновин перекликались над головой ночными совами, а со стороны Денвера бубнил голос телефонной барышни:

— ГРАЖДАНЕ И ГОСТИ ГОРОДА ДЕНВЕР. У ПЕРИМЕТРА ЗАМЕЧЕНЫ ОПАСНЫЕ ПРЕСТУПНИКИ. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ! ГРАЖДАНЕ И ГОСТИ…

Слингер ненавидел беготню. Но когда доходило до бега — он мог бежать так, будто в жизни не нюхал газа и не курил табак. Слингер терпеть не мог колючие заросли, но за последнее время его столько раз кололи, царапали и пытались удержать на месте, что он мог только пожелать колючкам удачи.

Пепел бежал всю ночь и заснул лишь под утро, прямо на том месте, где свалился без сил.

(1х08) Мерзостям нет числа

— Отец, я не хочу, — в который раз сказал Джош, пытаясь выдернуть пальцы и отнять руку, но хватка у старика была железная.

— Ты уже большой, сынок, — отозвался Джонни через плечо. — Ты уже здоровый, ты должен что-то понимать.

Старик упрямо шаркал вперед, сквозь ночную темень, и волочил Джошуа за собой. Он то и дело бубнил себе под нос:

— Ты уже большой, ты большой, ты должен что-то понимать. Кто идет на юг, тот попадает… Пора тебе глянуть, пора тебе знать…

В ту ночь старый Джонни был в самом отвратительном из своих пьяных настроений: целеустремленный как безумец, озлобленно сосредоточенный на своих пьяных фантазиях. Так действовал виски на него всякий раз перед началом бурь. Как на грех, Джошу только исполнилось одиннадцать, и мысли пьяного Джонни, как видно, вертелись около взросления и возмужания сына.

— Ты ж хочешь стать рейнджером? — то и дело вопрошал старик через плечо. — Не? Не хочешь? Или хочешь? Или нет? Ну?

— Хочу, — отвечал Джошуа себе под нос, едва успевая переставлять ноги, чтобы поспеть за спятившим отцом.

— Ну так! — отзывался тот. — Ну так и сколько? Сколько шарманку будем тянуть? А?!

С каждым вопросом старый Джонни дергал его за руку, и Джош спотыкался, ругаясь под нос

и до боли стискивая зубы. В ту ночь он ненавидел старика так, как никогда раньше.

— Я покажу тебе, — говорил тот, шаркая в траве размашистой хмельной походкой. — Вот я тебе покажу. Сейчас увидишь. Кто ходит на юг, тот попадает в зубы…

Они двое пересекли железнодорожные пути, спустились по мягкой глинистой насыпи, и старый Джонни потащил сына дальше.

— Куда мы идем? — спросил тот. — Па. Это же пустошь. Я не хожу на юг. Туда нельзя.

— Увидишь, я тебе покажу, — отвечал старик монотонно.

Они шли по равнине, шли и шли. Джошуа снова подал голос:

— Наверно, даже здесь уже опасно.

Старик не ответил. Тем не менее, через минут пять он остановился как вкопанный.

— Теперь ждать, — сказал Джонни.

Он полез в брюки, достал махорку и бумагу, свернул самокрутку, облизнул ее, сунул в рот. Потом глянул на Джошуа и принялся совать самокрутку ему.

— Я не хочу курить, — сказал Джош, но самокрутку взял. Он спросил: — Зачем мы сюда пришли?

Старик Джонни качнулся на каблуках.

— А ты не слышишь?

Джошуа прислушался. Вумп-вумп-вумп-вумп… — далеко впереди, в южных землях, куда заходить было не положено, стрекотала какая-то машина.

— Если ты хочешь быть рейнджером, — сказал Джонни, навалившись ему на плечо. — Если ты хочешь жить в прерии, ты должен знать прерию. И ты должен знать машины.

— Я знаю машины, — отозвался Джош. Он затянулся самокруткой и закашлялся.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Это Хреновина. Полицейский попрыгунчик. Тоже мне, — сказал Джошуа, вытирая слёзы.

Джонни отобрал у него самокрутку и затянулся сам, из второй руки.

— Ты слышишь не то, — сказал он. Голос его звучал по-другому, и Джош насторожился.

— Еще что-то урчит, будто из-под земли, — сказал он, разглядывая щебень под ногами.

— Ты голову подыми — и увидишь, — ответил старый Джонни.

Джошуа послушал его — и увидел. И много еще потом видел, каждый раз перед бурей, в сезон ночных кошмаров.

Вумп-вумп-вумп-вумп…

Из темноты на них двигалась стена лезвий. Частично освещенная прожекторами, стена тянулась влево и вправо футов на десять, а дальше пропадала в темноте.

Часть лезвий ходила по раме вверх и вниз, часть перемещалась по сложным траекториям. Здесь и там в стене вращался буровой механизм, нередко длиной в человеческий рост.

Вумп-вумп-вумп-вумп… — с этим звуком машина ползла на них. С этим звуком рассекали воздух ее многочисленные лезвия. Джошуа рванулся было назад, но рука Джонни остановила его. Пальцы старика впились в плечо Джоша с такой силой, что он едва не вскрикнул от боли.