Змеиный клубок

Влодавец Леонид Игоревич

Звонок Леха нажал не без робости.

На первое посвистывание звонка-«соловушки» никто не отозвался. Леха прислушался, нажал еще раз. Что-то ворохнулось где-то в глубине квартиры, а потом послышалось шарканье шлепанцев.

— Кто там? — спросил сонный голос. Женский.

— Простите, это Митрохиных квартира? Леха постарался говорить посолиднее. Так, как с начальником цеха разговаривал.

— Да, Митрохиных, — ответила женщина. Темный глазок на двери осветился, а потом тут же затемнился — видно, хозяйка, или

кто там, подсматривала. Леха не знал, как он выглядит со стороны, но догадывался, что не очень прилично. Он, правда, помылся, побрился и подстригся у Нинки, но одежка была грязновата.

Посмотрев немного в глазок, женщина открыла дверь. Леха даже подумал, что увидит у нее за спиной каких-нибудь мордоворотов типа Котла. Уж слишком быстро открыла, не стала спрашивать, зачем да почему. Но никого, кроме нее, в прихожей по крайней мере, не было.

Коровин решил, что это какая-нибудь прислуга. В сером халатике, коротко стриженная, белобрысая с рыжинкой, в очках на маленьком вздернутом носу с конопушками. Небольшого росточка, полненькая, но не толстая. Лет тридцати, наверно.

Только после того, как Леха вошел и сказал. «Здрассьте!» — женщина спросила:

— А вы кто?

— Я? Я Коровин Алексей. Вы банкиру Митрохину кто будете?

— Сейчас можно считать — никто. А раньше была женой.

— Вот как… — пробормотал Леха. — Вас как, не Галина зовут? Вы не Галина Юрьевна?

— Именно так, я Галина Юрьевна. А в чем дело?

— Да вот, ответил Леха, достав простреленные корочки с вырванным листком. — В лесу нашел Тут ваш адрес.

Женщина посмотрела на листок, повертела в руках корочки.

Это от… пули? — спросила она, осторожно прикоснувшись пальцем к дырке, пробитой в обложке. — Значит, правда?

— Что? — не понял Леха.

— Что его убили?

Спокойно так сказала, без волнения и страха в голосе. Так, осведомилась, будто о совсем чужом. Но и без радости. Конечно, разведенки чаще всего своих мужей бывших терпеть не могут и называют исключительно матерными словами. Во всяком случае, бывшая Лехина жена его только так и поливала.

И уж, наверно, если б узнала, что Леха по какой-то причине отдал концы, то злорадствовала бы вовсю, а эта — ни то ни се.

— Я только по телевизору услышал, что он пропал, — пояснил Леха. — А паспорт мы с другом в лесу нашли. За грибами ходили. Потом вечером телевизор смотрим — а там говорят: «Банкир Митрохин пропал. Позвоните по такому-то телефону, если кто чего знает».

Ну да, я знаю… — произнесла Галина. — Вознаграждение обещали. Так что вы не по адресу. Вам надо было по телефону звонить. Я вам, к сожалению, никакого вознаграждения выдать не могу. У меня только-только до зарплаты дожить, да и то не знаю, дадут ли в этот раз.

— Понятно, — кивнул Леха, — дело знакомое.

А вы кем работаете?

— Учительницей. А вы, наверно, колхозник.

— Нет, —

сказал Коровин, — я инженером работал, на машиностроительном. Но вот уж два года как на вольных хлебах.

Вообще-то надо было уходить. Все равно ничего хорошего тут не дождешься. И разговаривать не о чем. Опять же, зачем в этом городе засиживаться? Тем более что тут всякие Бароны и Мослы бегают… И Котел где-нибудь в морге лежит.

А денег Леха уже заработал достаточно. Лишь бы только живым доехать.

Но тут банкирша-учительница предложила.

— Чаю хотите? Мне скоро на работу, все равно чего-то перекусить надо. Вы ж, наверно, очень рано встали… Сейчас пять часов утра. Все равно не усну. Не откажетесь чаю попить?

Леха как-то неожиданно для себя сказал.

— Не откажусь.

Сняв ботинки, Леха прошел на кухню. Хозяйка зажгла конфорку, поставила чайник, вытащила из холодильника вареную колбасу — бывшую 2-20, масло, а потом поставила на стол хлеб и сахар.

— Извините, больше нет ничего…

— Да что вы, — пробормотал Леха, — какие там извинения! Это уж вы меня извините, что приперся в такую рань. Напугал наверно, да и известие принес невеселое.

— Да, невеселое, — сказала Галина, нарезая хлеб, — но не совсем неожиданное. Я знала, что так и будет. Задолго до того, как сообщили, что он исчез. Он сам себе эту судьбу выбрал.

— Как это?

— А когда в банкиры записался, тогда и выбрал. Я, правда, это позже поняла.

— Странно, — заметил Коровин, — я-то, когда сюда шел, беспокоился, как вам этот листок показать… Вроде бы просто картонка с бумажками, а вот… Все-таки, ведь я только паспорт и нашел. А мертвого его не видел, врать не буду. Может, и жив, как думаете? Может, только ранен, а?

— Нет. Думаю, что нет. Хотя, если хотите знать, мне все равно, что с ним.

— Как это? — удивился Леха.

— Да так. С тех пор как мы разошлись, он для меня не существует. Понимаете? Вообще не существует.

— Разлюбили? — спросил Коровин. — Вы извините, я так, попросту спрашиваю…

В это время закипел чайник, и Митрохина, заливая кипяток в заварку, задержалась с ответом. Леха думал, что она и вовсе отвечать не станет или скажет что-нибудь типа: «Это не ваше дело». Но Галина сказала спокойно:

— Это сложная история. У нас вряд ли вообще была любовь. Так, что-то непонятное. Немного увлечения, немного расчета, немного страсти.

— А детишки? — поинтересовался Леха.

— Что детишки?

— Ну, все-таки двое у вас. Можно бы только из-за них и жить…

— Знаете, если откровенно, то мы их завели по чистой случайности. Обоих. Поленились предохраняться.

— А сейчас-то как, когда развелись?

— Он их себе забрал. Вы сами никогда не разводились?

— Разводился, — кивнул Леха, — я и сейчас разведенный.