Змеиный король

Степанов Николай Викторович

— Ему грозит опасность?

— И не только ему. Потенциальных жертв довольно много: и Зулг, и Лырсог, и вождь сумеречников, и ты. Но об этом чуть позже, а сейчас хочу рассказать о своей недавней встрече с Оршугом.

Тич вкратце описал их совместный ужин в сельской харчевне…

— Я не стал его убивать только потому, что опасался за жизнь местных сельчан. Но мимо письма, которое Оршуг вез в сумке, пройти не смог — с детства очень любопытен. Оно не было подписано, однако имело две степени защиты от случайного прочтения. Постараюсь воспроизвести его, как сам услышал. Тут даже

глубинной памяти не понадобится.

Парень на секунду закрыл глаза и начал излагать содержание письма:

«В своем послании я не хочу указывать ни одного имени, уважаемый. Сразу после прочтения Вы вольны уничтожить моего гонца, и тогда я пойму, что взаимопонимания, на которое рассчитывал, не достигнуто. Но перед принятием решения прошу Вас внимательно ознакомиться с этим письмом.

Начну с главного. Новый кронмаг, оказавшийся слабым правителем, получил державу в очень непростое время. К чему это может привести? Скорее всего, нас ждет распад на провинции с последующими захватами отдельных кусков Жарзании более сильными соседями.

Все истинные патриоты надеялись, что молодой кронмаг, осознавая собственную неопытность, начнет правление с переговоров. В его возрасте самое разумное — посоветоваться с правителями наиболее сильных провинций. Но нет — он выбрал другой способ и развязал войну.

Я не склонен доверять словам главного врачевателя, который считает правителя душевнобольным (отчет лекаря прилагается к моему письму). Болезнь рассудка, конечно, может служить оправданием беспомощности, но не дает кронмагу права руководить государством. Сейчас — я подчеркиваю — именно сейчас страной должен править сильный и здравомыслящий человек, а среди тех, кто может занимать трон по праву рождения, таковых на сегодняшний день нет.

Теперь второе. Вам, наверное, уже известно, что за сила надвигается на столицу с юго-запада. Да, это действительно кудыр-маг. Мало того, мне доподлинно известно, что этого младенца ровно двадцать семь лет назад отбили у ловчар наемники. Кто за ними стоял, выяснить не удалось — наемники в бою за младенца полегли вместе с Вашими воинами. Но кудыр-маг выжил. Сейчас с ним огромные силы, и они будут увеличиваться с каждым днем, поскольку этот парень очень удачно вписывается в легенду.

Бороться с легендарной личностью сложно само по себе, а когда эта личность, ко всему прочему, еще и кудыр-маг, то практически невозможно.

Но…

Дело в том, что за могучим чародеем ведется очень надежный присмотр. Как только он выполнит свою работу, должен будет провозгласить новую правящую династию, а потом либо погибнуть (мы же с Вами прекрасно понимаем, что волшебник с таким потенциалом опасен для общества), либо попасть в руки магкона — в чем лично я могу поспособствовать.

И, наконец, третье. Просьба лично к Вам. Наверняка кронмаг захочет заручиться Вашей поддержкой. Заявление врачевателя — бумага серьезная, но она может быть опровергнута магконом, если для этого появятся основания. Конечно, к проблеме можно отнестись поверхностно и дать заключение, не утруждая себя дополнительными исследованиями. А если из-за спешки будет допущена непростительная ошибка, и на троне действительно останется

человек с больным рассудком, из-за чего погибнут тысячи невинных подданных? Насколько мне известно, полный курс исследований занимает не меньше недели. Зато потом уже ни у кого не останется сомнений в состоянии здоровья повелителя.

Если Вы хоть в какой-то степени разделяете мои опасения, не отправляйте письменного ответа, просто передайте моему человеку в конверте запечатанный чистый лист бумаги. Этого будет достаточно, чтобы понять — Вы тоже радеете за судьбу державы».

— Раскудырная сила! — выругался Сурич, чем сильно удивил привратника. Тот полагал, что это выражение употребляют лишь на Инварсе и только кархуны. — Действительно его слог. Неужели он отправил письмо гранмагу?

— Брат, я слабо разбираюсь в здешней терминологии. Ты бы пояснил для меня кое-что.

— Гранмаг стоит во главе магкона.

— Выходит, он хочет продать тебя ему за обещание не помогать кронмагу?

— Письмо может оказаться обычной подделкой, — произнес Сурич после минутного размышления, — чтобы поссорить меня с близким человеком.

— Вполне возможно, — не стал спорить кархун. — Кстати, ты не знаешь, почему сегодня ночью вдруг установилась удивительно тихая погода? У меня такое ощущение, что в здешней природе произошло нечто грандиозное.

— Возможно, произошел тот самый прорыв, о котором ты говорил.

— Раскудырная сила! А ведь чужаки планировали свои убийства как раз во время прорыва.

— Ты о чем?

— Помимо Инварса и Жарзании существует еще один мир, куда я как раз и попал вдень Красного солнца. Называется он Кургстаг. И тамошние правители, похоже, решили прибрать Жарзанию к рукам.

— Что еще за Кургстаг? Это там, где острова по небу летают?

— Не только. Еще там живут волшебники. Ростом природа их не наделила, зато амбиции плещут через край. Хочешь узнать, что эти чужаки замышляют?

— Говори.

Кархун передал все, что узнал от Артуна, и в конце высказал свое мнение:

— Они собираются использовать тактику «разделяй и властвуй». Сначала обескровят страну, уничтожат всех лидеров, а потом поставят народ на колени.

— Брат, ты предлагаешь предать Мугрида и стать на сторону Зулга? — задумчиво произнес Сурич.

— Не уверен, что это для нас хороший выход, — ответил привратник, чем сильно удивил собеседника. — Я уже успел заметить, как люди здесь относятся к кудыр-магу.

— Боятся, конечно.

— В том-то и беда. Вполне вероятно, что кронмаг, после того как одержит победу, поступит с нами так же, как планировал твой гермаг. Мы же в их глазах неподконтрольные монстры, способные уничтожить мир. Такую силу всегда стремятся либо подчинить, либо уничтожить — чтобы другому не досталась.

— Что же тогда делать? — немного растерялся Сурич.

— Думаю, до поры до времени один из нас должен исчезнуть.

— Как ты себе это представляешь?

— Сам же сказал: снаружи твоих барьеров не видно, что происходит внутри. Для них, — Тич указал большим пальцем на восток, — мы сражаемся не на жизнь, а на смерть. Следовательно, выйти отсюда должен лишь один из нас.