Змеиный мох
Шрифт:
– Охотно верю, сам такой, - кивнул он. – Правда, я, наверно, более гибкий и вполне смирился бы с вашим присутствием. Мы же договорились, что не будем сталкиваться у родника. Так бы и в целом приноровились друг другу не мешать. Если разговаривать, можно решить самые сложные проблемы.
– Наверно, - неопределенно кивнула я, не желая развивать эту тему. Что толку – все уже случилось так, как случилось. Но, по крайней мере, не останется стыдной неловкости, когда хочется потрясти головой, прогоняя досадное воспоминание.
– Тогда… давайте выпьем за разрешение противоречий и за наше… незнакомство, - он снова
– Прозит!
Мы чокнулись, выпили, помолчали немного. Я пыталась понять, с каким выражением он на меня смотрит. Мужской интерес? Да, но только отчасти. Скорее, интерес исследователя, перед которым оказалась неведомая зверюшка.
– Я слышал, как вы пели, - взяв бутылку, он подлил мне вина. – Здорово. У вас красивый голос.
– Спасибо. А я видела, как вы утром… занимались...
– Я заметил.
Говорить было не о чем. Черт, стоило просто попросить прощения на крыльце и уйти. Что я здесь вообще делаю?!
– Послушайте… хотите, скажу, зачем вы пришли? – спросил он неожиданно.
– На самом деле?
– Ну? – насторожилась я. Стало как-то… не по себе.
– Вам хочется выговориться. Вывернуться наизнанку. Да, как случайному попутчику. Именно поэтому и пришли с вином – чтобы развязало язык. Ведь это не так просто. И поэтому не захотели знакомиться. Имя – уже некая степень близости. Чем дальше от тебя человек, тем легче исповедаться.
Твою мать, самый умный, да?
– А может, мне просто захотелось выпить в компании? – хмыкнула я, сделав такой большой глоток, что чуть не захлебнулась.
– Чтобы не одной?
– Судя по бутылкам в мусорном мешке, компания для этого вам не слишком нужна.
Меня залило кипящей лавой, и я уже открыла рот, чтобы приложить по полной, но не успела.
– Извините, я не хотел сказать, что вы алкоголичка, - он примиряющее дотронулся до моей руки.
– Во-первых, не похоже, во-вторых, вы не поперлись бы за двести километров, чтобы квасить в одиночку. Это и дома можно. Давайте начистоту. Красивая молодая женщина… кстати, сколько вам лет, если не секрет?
– Какой там секрет, - я поморщилась.
– Тридцать два будет… скоро. А вам?
– Тридцать девять. Так вот, красивая молодая женщина, без материальных проблем…
– А это вы как определили? Что без материальных проблем?
– У вас сравнительно новый и хорошо ухоженный Тигуан. Да и вообще видно. Вы специально перебиваете, чтобы уйти в сторону? Почему бы просто не сказать: «Да, мне действительно нужен человек, которому можно выплакаться и который забудет обо всем услышанном через пару часов. Потому что ему на меня глубоко наплевать. Потому что мы даже не знакомы»? Если позволите, я закончу, - он с сомнением посмотрел на бутылку и все-таки плеснул себе еще на два пальца. – Вы приехали в глушь, чтобы провести время в полном одиночестве и подумать. Значит, произошло что-то серьезное. Требующее полного переосмысления жизни. Причем личное. О рабочем не тоскуют в лесу. И не поют романсы под бухло.
– Вы психолог? – я попыталась улыбнуться, но получилось криво.
– Я… как вам сказать? Профессиональный… начальник. Когда у тебя в подчинении туева хуча народу, да еще зачастую в экстремальных условиях, приходится быть психологом.
– По правде, я никогда этого не делаю. Не плачусь в жилетку.
– Да ну? – он
– Серьезно, - я встала, чтобы взять сыра, но он жестом вернул меня обратно, поставил между нами еще один стул, а на него – тарелку и бутылку. – Мама живет в Канаде, да и вообще мы с ней никогда не откровенничали. Подруги? Есть, но…
– Душу вы им не раскрываете. Может, и разумно. Во всяком случае, никто не плюнет. В душу. Но неужели никогда не хотелось?
– Трудно сказать. С одной стороны, поделиться – переложить часть своей проблемы на чужие плечи. Пусть даже чисто эмоционально. Но… поймите, я не хочу грузить другого человека своими сложностями. У людей своих забот хватает, зачем им еще и мои? И… я не знаю, зачем сюда пришла. Уж точно не для исповеди.
– Но и не для того, чтобы извиниться за свое некрасивое поведение. Вот правда, зачем вам это? Какое вам дело, что подумает человек, которого никогда больше не увидите? Полагаю, вы и правда не хотели. Но ваше подсознание дало волшебного пинка. Заставило взять бутылку и пойти ко мне. Якобы с ответными извинениями. Ну раз я пришел – значит, и вам надо, а то неудобно. А на самом деле оно ненавязчиво намекнуло, что вы не справитесь со своими горестями, если не вывалите их на кого-то. А я – самый подходящий объект. Не буду ими грузиться, поскольку вы мне никто и звать никак. Оно, конечно, могло бы пойти и иначе, но вы все четко определили. Мы непараллельные прямые, которые пересеклись в одной точке.
Он был… неправ. Или все-таки прав?
– Хорошо, - уже почти сдалась я. – Может, мне это действительно надо. Но скажите одну вещь. Зачем это нужно вам? Что за гуманизм такой?
– Низачем, - он пожал плечами. – Никакого гуманизма. Люди читают книги, смотрят фильмы – о других людях. Из интереса. А потом забывают. Чем ваша история хуже?
– Ну ладно, - я допила вино и снова протянула ему стакан. – Может, моя история и не хуже, но ничего интересного в ней нет. Банальщина и глупость.
=10
После той исторической сцены на Невском мы со Славкой расстались не сразу. Агония длилась еще пару месяцев. Мы помирились, потом снова поссорились, снова помирились. Но было очевидно: дело идет к концу. Скандалы становились более жесткими, промежутки между ними – совсем короткими. Все закончилось дивным августовским вечером, когда он пришел ко мне и сказал без обиняков:
– Надя, нужно это прекращать. У нас все плохо и становится только хуже. Мне нравится другая девушка, но я не могу спать с тобой и встречаться с ней. Простить не прошу, но хотя бы пойми.
Я поняла. И простила – может, не сразу. Но крышу мне тогда снесло капитально. Как будто сознательно отключила тормоза. Даже не от самого расставания – ведь ясно же было: ничего не выйдет. Скорее, от досады, что мне предпочли другую. И не просто другую, а ту, которую сама фактически предложила в запале.
Это был год, о котором я не любила вспоминать. И давать оценку – тоже. Секс втроем под травой. Секс с девушкой. БДСМ. Можно было назвать это грязью, развратом. Или же экспериментами, поиском себя. По крайней мере, стало ясно, что групповой секс и доминирование меня не привлекают, но я бисексуальна. Хотя все же отдаю предпочтение мужчинам.