Змеиный мох
Шрифт:
— Но?.. — я посмотрел на него долгим взглядом, и он его выдержал.
— Но не быть нам с тобой, Денис, акулами бизнеса. А еще знаешь, в чем Дрюндель прав? Что не он тут хозяин. И не я. И не ты… пока. Поэтому давай-ка позвоним в славный город Барселону. Обычно в спорных случаях я поступал именно так. Лучше, чем монетку бросать. Я не я — и лошадь не моя.
Выслушав меня, Аркадий насмешливо фыркнул:
— Тебе как сказать, сынок, прилично или по правде? Так вот, если по правде, то мне однох…ственно. Вчера я был у врача, и тот подтвердил: процесс идет своим
— Послушай…
— Нет, это ты меня послушай, Денис. Я, конечно, ступил, надо было все сразу переоформить на тебя. Думал, еще есть время. А его, как выяснилось, уже и нет. Пока я на ногах, но это не надолго. Не успею. Налоги тебе по завещанию придется охрененные заплатить. Но останется все равно немало. Очень так немало. И думай теперь сам. Я тебе дал удочку — лови рыбу. Сколько поймаешь — все твое. А пока извини. Красивая девушка делает мне ми… маникюр. Не хочу отвлекаться.
— У него рак, Слав, — сказал я, отложив телефон. — Лейкоз. Острый. Совсем немного осталось. И ему глубоко наплевать, будем мы возить матрасы или нет.
— Подожди, это он тебе сейчас сказал? — его брови взлетели куда-то к волосам. — Про лейкоз?
— Нет. В июле. Когда приезжал. Поэтому и предложил. Я ведь отказался сначала, тогда он и сказал. А мне деваться было некуда. Не хотел, но если б не согласился, он бы компанию продал. А я видел, что ему это как ножом по горлу. С нуля вылепил, почти ребенок. И он просил никому не говорить. Так что… Хотя я все равно Надежде проболтался.
— Надежде… — повторил он задумчиво. — Надежде, кстати, тендером и заниматься. Я ей звонил, завтра выходит.
Поднявшись, Слава положил руку мне на плечо.
— Знаешь, Денис, это, наверно, прозвучит пафосно, но… Ты правильный мужик, и я тебя уважаю. Можешь на меня рассчитывать.
Он вышел, а я сидел и смотрел на дверь, вспоминая наш разговор в баре. На второй день после того, как я пришел в «Логис».
[1] "Пропал калабуховский дом" — известная фраза из повести М.А.Булгакова "Собачье сердце"
[2] Скульптура "Плывущая рыба" ("Peix") Фрэнка Гери у Олимпийского порта в Барселоне
=43
Бар представлял собой небольшой подвальчик «для своих», случайные люди туда вряд ли заглядывали. Выглядело все настолько… хм, некошерно, что я посмотрел на Славу с сомнением. Уж больно не вязался его лощеный облик с этой забегаловкой, похожей на босяцкую рюмочную.
— Я эту тараканью избу нашел, когда большого офиса еще не было, — заметив мое удивление, пояснил он. — Все сидели в маленьком. Классический пример несоответствия формы и содержания, правда? Коньяк?
Я кивнул. Слава показал укуренного вида парню за стойкой два пальца, снял пиджак и сел за столик в углу. Всего их было четыре, все свободные. Я устроился напротив. Не прошло и трех минут, как
— Ничего себе! — еще больше удивился я, взяв бокал в ладонь, погрев и понюхав. — Неплохо.
— «Энси», — пожал плечами Слава, и я не сразу сообразил, что имеется в виду «Хеннесси». — Стоп! — он остановил меня, заметив, что я хочу попробовать. — Правило трех С. Cafe, Cognac, Cigare. Сначала кофе, — в этот момент бармен поставил перед нами крошечные чашечки эспрессо. — Потом уже коньяк. Правда, придется обойтись двумя С. Сигар здесь нет, да я и не курю.
— Я тоже, — кофе оказался горячим и очень крепким. — Бросил, когда жена дочь ждала.
Он едва заметно прищурился.
— У меня тоже дочь. Юля. В школу пойдет.
— У меня двое, взрослые. Сыну девятнадцать, срочную служит. Дочь на год младше. Ну… — кофе хватило на два крошечных глотка, — может, на ты?
— Давай, — Слава поднял бокал. — Надеюсь, целоваться не будем?
Я усмехнулся, поднял свой, мы чокнулись, выпили. Коньяк действительно оказался превыше всех похвал.
— Раненько ты потомством обзавелся, — заметил он, поставив бокал на стол.
— В институте еще женился, — вдаваться в подробности своей семейной жизни желания не было, и я поспешил перевести разговор на другую тему: — А как ты в «Логис» попал?
— В «Логис»-то? — переспросил Слава. — По самому страшному блату. Мой батя покойный с твоим с детства корефанили. В одном дворе выросли. Мой, правда, постарше был года на три.
— Давай уточним сразу, Слав, — попросил я. — Аркадий мне хоть и отец, но… отцом я считаю другого человека. В шестнадцать узнал, что тот мне неродной, но это ничего не изменило.
— Подожди, — не понял он. — А почему ты тогда Аркадьевич?
— Отчим тоже Аркадий был, так уж совпало. Видимо, маме нравилось это имя. Они поженились, когда мне исполнился год, и он меня усыновил. Так что… отчим — это отец, а Аркадий — это Аркадий.
— Понятно… Ну так вот. Я как раз школу закончил, когда Аркадий «Логис» открыл.
— Кстати, а почему «С»? «Логис-С»? — я все время хотел спросить об этом, но забывал.
— Никто не знает. Но я подозреваю, что на тот момент один «Логис» уже был, и букву добавили от балды, чтобы не путали. Или, может, от «Черемшанин» латиницей. Спроси у Аркадия.
— Забываю. Ну и?
— Ну и подбил он меня на логиста поступать. Отец-то хотел, чтобы я железнодорожником стал, как сам. Но мне что-то не катило. А тут прямо звезды сложились. И универ путей сообщения, где у него друганы в приемной комиссии сидели, и все-таки не паровозы. И место рабочее прямо дожидалось. Работать еще на третьем курсе начал. Сперва у всех на побегушках, «мальчик, сделай кофейку и слетай за сигаретками». Дальше — больше, дальше — выше. Так до исполнительного и дорос. По принципу «убили комбата — стал комбатом». Мог бы и генеральным, фактически последнее время им и был. Но честно Аркадию сказал, что без доли — не хочу. В принципе, не в обиде. На его месте тоже не стал бы дробить. Хрен знает, как бы у нас с тобой все сложилось.