Змей Горыныч
Шрифт:
– А разве жители Иерусалима не считали безумным Иисуса? Он ходил в лохмотьях и жил подаяниями. Он не искал ни славы, ни богатств, не внимания женщин, но Он нёс истину людям. И только его мученическая смерть, и чудесное воскрешение открыли людям глаза на то, кем он был на самом деле.
– Хм, - изумился Олег, - так, значит, ты сам выбрал этот путь, это было твоё трезвое решение?
– Да, богатырь.
– Что ж, Ратмир, расскажи же мне теперь о злых духах, одолевающих тебя в последнее время.
Юноша тут же изменился
– Я вижу трёхглавого Змея, - начал он, - это существо жаждет прорваться в наш город, оно хочет здесь что-то найти. Змей ужасен, он испускает огонь, подчиняет себе воду и может летать. Он жаждет мести, жаждет вернуться в Новгород. В целом, здесь нечего рассказывать, я всё изобразил на своей картине. К сожалению, я не могу показать её тебе, её забрал воевода.
– Я видел твою картину, - отвечал Олег, - и был встревожен не меньше Вольги.
– Правда, красиво получилось?
– вдруг оживился Ратмир, - я старался, чтобы всё получилось натурально. Ты видел роспись на стене храма? Тех гадов, что ползают у ног Всевышнего, нарисовал я.
– Ты нарисовал их до того, как у тебя начались видения?
– Да, - растерялся Ратмир, поняв, что сболтнул что-то лишнее, - меня привлекают змеи, есть в них какая-то красота и загадочность.
– А Змей из твоих видений тебе тоже кажется красивым?
Ратмир в конец растерялся и не знал, что ответить.
– Ну, будет, будет, Олег, - вмешался отец Иоаким.
– Всё хорошо, - отвечал богатырь, но милость уже сменилась на гнев.
– А скажи-ка мне, мальчик, давно к тебе приходят эти видения?
– Впервые Змей явился ко мне месяц назад. С тех пор он постоянно преследует меня. Я ничего не могу с этим поделать. Я молю Бога, чтобы он избавил меня от этого наваждения, но ни молитва, ни святая вода не помогают мне.
Теперь лицо Ратмира выражало неподдельный ужас.
– Месяц назад, - повторил лишь Олег.
– Колдуны должны быть уже совсем близко, если они где-то не затаились и не выжидают. Что ж, благодарю тебя, владыка.
И с этими словами Олег отправился прочь, даже не попрощавшись с Ратмиром. Архиепископ последовал за ним.
– Ты веришь ему?
– спросил отец Иоаким.
– Он либо божий человек, либо посланец Сатаны, - отвечал Олег, - либо святой, либо безумец. Но я ему верю. А ещё больше я верю воеводе Вольге, который сегодня сказал мне, что со Змеиной Заставы давно не было вестей. Если воевода заставы – Всеволод Хрящ ещё жив, то наверняка он уже занял сторону врага. И я отправляюсь туда, чтобы всё выяснить.
– Что ж, Бог в помощь тебе, богатырь.
Глава 2.Гарольд, сын Тормунда.
– Ну держи, держи же её, - хохотал коренастый огненно-рыжебородый скандинав – Гарольд, сын Тормунда. Но палица под всеобщий смех то и дело вываливалась из рук Ратмира.
– Ну ты и мякиш, монашек, - ругался Гарольд, - ну ничего, мы сделаем из тебя война. Правда, Айрат?
–
Гарольд был уже не рад, что старшина Олег поручил ему обучать этого мальчишку-послушника ратному делу. Ещё вчера Ратмир читал псалмы и писал кистью на дощечках, а теперь был вынужден учиться владеть палицей и щитом, ездить верхом. Стоило ему взять в руки щит, как Гарольд начинал с силой наносить по нему удары булавой и после нескольких таких быстрых ударов юный богатырь ронял свой щит.
– Держи щит, цыплёнок, что же ты совсем как баба! И чему вас только учат в ваших монастырях? Ты случайно не евнух?
– Полегче, варяг, - заговорил только подошедший к ним витязь, - я ведь тоже когда-то дал монашеский обет.
По прямому носу и мужественному профилю в богатыре легко можно было узнать грека. Не редко его так и называли - Филипп Грек, выходец из Ромейской Державы.
– Сколько тебе было лет, когда ты решил стать монахом?
– не сдавался Гарольд.
– Мне ещё не было тридцати. Двадцать восемь.
– Вот, а этот мальчишка ещё ничего не видел в жизни, только оторвался от сиськи матери, а уже решил отречься от мира. Ладно, монашек, поработай пока с копьём.
И Гарольд швырнул оружие юному послушнику. Ратмир поймал его, но тут же чуть не выронил из рук. Всё тело у него болело от упражнений, и всё же он был рад, что его наставник ушёл. Ратмир принялся наносить удары воображаемому противнику, с трудом сохраняя равновесие.
– А ведь он прав, ты ещё слишком молод, - произнёс Филипп, - Откуда ты, юноша? Кто твой отец?
– Я из Людина конца, сын Вышеслава.
– Это твой отец отдал тебя в монастырь?
– Мой отец умер, три года назад, от неизвестной болезни. У меня есть только мать. Я…я просто хотел стать миссионером. Хотел путешествовать по незнакомым землям, помогать людям, нести им слово Божье. Для этого я должен был стать монахом.
– Но ты должен был бы отказаться от мирской жизни, от всех её прелестей, от женской любви.
– Да, я знаю, - отвечал Ратмир с тоской в голосе, - но ты же отказался?
– У меня была семья. Все они были убиты варварами. В Ромейской Державе не так уж просто выжить. Особенно, если ты простой свободный земледелец. Мой дом сожгли, родных убили, скот угнали. Я выжил только потому, что в этот момент находился в городе, на базаре. У меня был выбор: стать простым городским бродягой, устроиться чьим-нибудь подмастерьем, работающим за еду, или уйти в монастырь. Монастыри владеют большими землями, на которых бесплатно работают крестьяне. Но даже монахи нынче в империи живут не так хорошо, как раньше. Монахов появилось очень много, и чтобы попасть в монастырь и пользоваться монастырскими привилегиями, нужно очень постараться. Оттого многие послушники уходят на Русь или в Болгарию, где монахов ещё мало, некоторые становятся даже богатырями, как я.